Продолжение личностно-биографического повествования "Ровесница лихого века", Т.П. Сизых
Отпуск. Ялта – Воронеж
Осенью 1940 года родители настояли, чтобы дочь выехала на море в Крым на отдых после всех мытарств. Родители понимали, что у нее жизнь еще только начинается. Надо было ее оздоровить и отвлечь от пережитых событий и утраты. Кроме того, она должна была, возвращаясь с Крыма, посетить семью своей двоюродной сестры по материнской линии, проживающей в Воронеже, дочери родного брата Дмитрия Евлампии Акиловны.
Так, Надежда Алексеевна оказалась в Ялте. Где она ощутила все «прелести» своей морской болезни. Ездить на транспорте ей не приходилось до 1940 года в Красноярске. В Ялте, вскоре по прибытии, она приобрела билет на прогулку на теплоходе по Черному морю. Выйдя в море, теплоход заболтали волны, и у Надежды Алексеевны началось головокружение, рвота, продолжающиеся даже в положении сидя и лежа в каюте. После морской прогулки она не смогла даже гулять по берегу моря. Поскольку, глядя на волны прибоя и отлива, у нее тут же развивались симптомы морской болезни. С той поры она никогда даже не помышляла поехать отдыхать на море. В городе Красноярске пассажирский транспорт стал регулярно курсировать с 50-х годов прошлого века. Даже обычные поездки в транспорте – автобусе, такси, если она будет смотреть по сторонам то налево, то направо в окно, у нее тут же начинается головокружение и рвота. Не говоря о самолетах (в послевоенные годы), где болезнь ее весь полет не оставляла.
На мой вопрос: «Купалась, плавала ли она в Черном море?» Она вдруг резко ответила: «Одумайтесь. Я подумать об этом не могла». Оказывается, даже качка на этих волнах тут же пробуждала головокружение.
Возвращаясь из Ялты, Надежда Алексеевна заехала к двоюродной сестре Антонине Дмитриевне, в девичестве Бубенцовой. Она с мужем жила рядом с железнодорожным вокзалом, недалеко от анатомического корпуса Воронежского медицинского института. Там же рядом располагался детский сад, куда они водили своих двух детей. Сестра была замужем, работала сама в библиотеке медицинского института. Муж работал тоже в медицинском институте. Сестра при встрече познакомила сибирячку Надю с городом Воронежем, который ей очень понравился. Они с мужем стали Надежду Алексеевну уговаривать перебраться с родителями на постоянное жительство в Воронеж. Говоря: «А то вы там в Сибири живете одни далеко от родни». Брат Евлампии Акиловны – Дмитрий Акилович Бубенцов – с супругой жил в г. Воронеже, где и семья его одной из дочерей. Недалеко от вокзала располагалась больница железнодорожников. Н. А. Бранчевская сходила в больницу, встретилась с начальником медслужбы, который ей предложил место работы. Даже сказал, что они предоставят ее семье квартиру, а для переезда ей будет выделен вагон для перевозки имущества. С мыслью о переезде из Красноярска в Воронеж Надежда Алексеевна выехала домой в Красноярск.
Начальнику медицинской службы Воронежской железной дороги Надежда Алексеевна дала свое согласие на работу в их учреждении, с условием, что ее переезд произойдет летом в августе 1941 года.
Жизнь перед войной
Жизнь Н. А. Бранчевской в 1939 году, после возвращения из лагерей, тюрем отца, подруги Гали и ее мужа Ивана стала налаживаться. С Галей они стали регулярно ходить в драматический театр имени А. С. Пушкина и в кинозалы. Надежда Алексеевна любила хорошо одеться. Они с ней не пропускали ни одной премьеры драматического театра имени А. С. Пушкина. Всегда с Галей к премьере шили новые наряды. В тон цвета платья приобретались модные туфли, сумочки, бижутерия. Товары промышленные перед войной в городе Красноярске уже были, как и основные продукты.
На новый, 1941 год в Доме культуры железнодорожников имени Карла Либкнехта был устроен маскарад.
Они решили пойти своей компанией. На маскарад Галя сшила специальный костюм – «Мак». Кофточка состояла из красных лепестков, кверху направленных, и завернутых их лепестков кнаружи, что по цвету и форме создавало впечатление изображаемого цветка мака. Юбка была пошита из зеленых лепестков, направленных, наоборот, вниз. На шее у Гали была бижутерия в виде черных мелких цветочков, искусно сделанных из бисера. Сшила ей этот костюм Евлампия Акиловна.
Надежде Алексеевне не нужно было шить костюм, так как у ее мамы был настоящий национальный мордовский костюм, состоящий из юбки и кофты. Выходит, они с мамой были одинакового телосложения, роста и полноты. Костюм был богато украшен вышивкой.
Стояла теплая зима 1940 года. Вечером, 31 декабря, бежали они все в клуб бегом. Галя, чтобы не измять костюм, шла без пальто, а покрылась только пуховым платком. Иначе в пальто ее бы лепестки костюма «Мак» наверняка помялись бы, особенно его верхние лепестки. Мужчины и Надя были одеты в пальто. На маскараде все должны были быть в масках, которые в 12 часов ночи по правилам игры и интриге маскарада полагалось всем снять. Наши маскарадницы решили посреди ночи маски не снимать, а идти в них домой. Повеселившись и потанцевав, они в час ночи пошли домой. Молодые люди, Галя с мужем Иваном, его друг Сергей с Надей, получили верхнюю одежду, помогли одеться Наде, Иван супруг накинул свое пальто на супругу Галю, и все веселой шумной гурьбой вышли на улицу. Их ожидал неожиданный сюрприз – природный катаклизм. В новогоднюю ночь первого января 1941 года шел проливной дождь.
Вернулись они домой все промокшие. Молодые родителям Нади, придя, рассказали о дожде, состоявшемся в Сибири в середине зимы. Узнав об этом редчайшем природном явлении, Евлампия Акиловна заметила: «Согласно народной мудрости, дождь в новогоднюю ночь примета очень плохая. Ничего хорошего, следовательно, ожидать в новом году не приходится», – тихо сказала она.
Так оно и будет. Пришел 1941 год – это был четырнадцатый год советской власти. Именно в этот год 22 июня началась Великая Отечественная война.
А пока жизнь шла своим чередом. Надежда Алексеевна со своими родителями определились, что они в этом году переедут на постоянное место жительства в Воронеж, ближе к родным. Однако, относясь ко всему ответственно, решили, что в августе 1941 года во время отпуска Надежда уедет в Воронеж одна, подаст заявление на работу, решит вопрос с жильем и с обещанным вагоном для транспортировки имущества. А осенью они решили, что переберутся в Воронеж уже все члены их семьи. Промыслом Божиим Господь их уберег от сего шага, и они не попали в эту мясорубку отступления беженцев, пленения и оккупации.
Чем поражает поколение родившихся в начале прошлого века. Это их жажда к жизни, оптимизм, доброта, взаимная любовь, терпение, смирение, жертвенность, всепрощаемость. Они не замкнулись на пережитом в 1937–1939 годах, не озлобились, не роптали, а стали продолжать просто жить, смиренно и кротко, трудиться и радоваться жизни. Галина Петровна Мальцева – Костылева – работала врачом, хирургом в поликлинике № 2, которая располагалась в здании в храме Иоанна Предтечи. В годы Великой Отечественной войны на руках ее будет годовалая дочь Виктория. Ее как врача-хирурга мобилизуют, и будет она работать в тыловом эвакогоспитале № 985 хирургом. Галина Петровна Мальцева была активным слушателем курса повышения квалификации по гнойной хирургии, который в октябре – ноябре 1941 года, проводился Владыкой Лукой, доктором медицины, профессором В. Ф. ВойноЯсенецким. Будет ему ассистировать на операциях на базе ЭГ № 1515, в школе № 10. Вскоре она станет возглавлять хирургическое отделение и станет ведущим хирургом госпиталя войны, что располагалось по проспекту Сталина (Мира). В 1945 году ее ЭГ № 985 реформируют в «Госпиталь инвалидов Отечественной войны». Супруг ее, Иван Костылев, вернувшись с Колымы, продолжит работу на стройках Красноярска. Его призовут в армию, и он четыре года будет защищать от немецких фашистов свое Отечество. Вернется с Великой Отечественной войны и станет трудиться начальником капитального ремонта в тресте Енисей-золота.
Их дочь Виктория Костылева окончит Ленинградский институт закрытого типа. Галина Петровна и Иван Костылевы выйдут на пенсию. В 1978 г. умрет И. Костылев и Г. Мальцева покинет Красноярск. Переедет на постоянное место жительства в Ленинград, к дочери, где и будет похоронена. Переписка Н. А. Бранчевской с подругой школьной поры Галиной Петровной Мальцевой и ее дочерью будет продолжаться до конца дней жизни подруги Галины Петровны. В последующие годы будет продолжаться переписка Надежды Алексеевны с их дочерью Викторией Костылевой. Переписка оборвалась, когда Н. А. Бранчевской шел 88-й год.