37Л – стало плохо на улице, 69Р – дома без сознания, 96К… Все аббревиатуры человеческих бед он знает наизусть. За полминуты поймет, как спасти больного. А спасать от чего только не приходится: инфаркт, отравление, тяжелейшие травмы, остановка сердца. Кажется, всё было за 28 лет работы на «скорой». Мой собеседник – Алексей Гнедаш, врач Красноярской станции скорой медицинской помощи, немного уставший, но неунывающий.
Алексей Альбертович встречает меня возле подстанции №1. Высокий, худощавый, с усами и серебристой бородкой – он почти такой же, как на редких фото в интернете. И только глаза (теперь-то вижу, голубые) живее блестят на солнце. Доктор щурится. Мы входим внутрь. Минуем большой гараж с желтыми машинами «скорой», служебные помещения, диспетчерские. Идем в свободный медкабинет. Я не задаю привычного вопроса «сколько у нас времени?», потому что беседа оборвется, как только по селектору объявят четвертую бригаду кардиологов. Это бригада Алексея Гнедаша.
Ту-ду-ду – запиликало из диспетчерской: «Девятнадцатая – на вызов». «У каждой бригады – свой номер. У общепрофильных он двузначный, – рассказывает врач. – Есть еще реанимационные, кардиологические бригады». Последние спасают больных с инфарктом, аритмией, стенокардией, гипертоническими кризами, сердечной недостаточностью, остановкой сердца и др.
Сезон сердечных катастроф
«Сегодня еще не было сложных случаев. Выезжали на высокое давление, кризы, – перечисляет Алексей Альбертович. – Тяжелые больные будут ночью. С 2 ночи до 6 утра чаще всего развиваются инфаркты и инсульты. «Сезонный» пик сердечно-сосудистых катастроф – весна и осень, когда все до седьмого пота трудятся на дачах, потом убирают урожай. Чрезмерные физические нагрузки действуют как спусковой крючок, если у человека есть предрасположенность к инфаркту: в сосуде «сидит» тромб или холестериновая бляшка. Бляшка лопается, закупоривает коронарный сосуд, либо его закрывает тромб – развивается инфаркт. Клетки миокарда (сердечной мышцы) гибнут».
Благо, сейчас медики «скорой» могут провести догоспитальный тромболизис – еще до больницы «растворяют» тромб в сосуде специальным препаратом. Чем быстрее это сделают, тем больше клеток миокарда выживет, и тем меньше риск смертельно опасных осложнений. Хуже, когда первый и единственный симптом инфаркта – остановка сердца. Если сердце не бьется, но головной мозг еще жив, (это состояние называют клинической смертью) пациента оживляют разрядом дефибриллятора. На все про все 3-6 минут – потом будет поздно.
Полминуты на диагноз
Еще меньше времени у врача, чтоб оценить, насколько плохи дела больного и как его спасать. «По нормативам на это отводится 30 секунд. Хотя иногда уже с порога оцениваю ситуацию. Установил: пациент в «клинической», начинаю реанимацию. Медлить нельзя: каждая минута задержки снижает эффективность реанимации на 10%, – говорит Алексей Гнедаш. – Порой первую помощь пытаются оказать родственники, но не всегда делают это правильно. Вместо того, чтоб повернуть голову на бок, запрокидывают ее назад, когда человек лежит на спине без сознания. Из-за этого язык «западает» и закрывает вход в гортань – так можно задохнуться».
Ту-ду-ду – снова донеслось из диспетчерской. Алексей Альбертович замолкает и прислушивается: «Вторая бригада!».
«А начинается все в основном с гипертонии, – продолжает доктор. – У большинства наших пациентов она уже выявлена, но лишь единицы постоянно пьют лекарства, поддерживающие давление на нормальном уровне. Одним лень, у других нет денег на таблетки, третьи «принципиально» не принимают гипертензивные препараты, потому что у них давление – 130-140. Но это до поры-до времени. Потом либо инсульт, либо инфаркт. А человеку всего 40-50 лет или того меньше».
Читайте также:
Основные принципы оказания скорой медпомощи
Как в Красноярске зарождалась скорая медицинская помощь
От инфаркта до «огнестрела»
Хотя профиль Алексея Гнедаша – кардиология, спасает он не только сердечников. Если нужно, едет на любой вызов. «Бригады на подстанции взаимозаменяемые, – объясняет он. – Если все «реаниматоры» заняты и случилось ДТП, выезжаем мы. Если нет нас, а поступил кардиологический вызов, едут реаниматоры или общепрофильная бригада.
С общего профиля все когда-то и началось. В 1988 году студент Гнедаш впервые пришел на красноярскую станцию скорой помощи. Решил: понравится – останусь. Остался. Три года проработал в общепрофильной бригаде, а с 1993 перешел в специализированную кардиологическую. За без малого 30 лет на «скорой» каких только случаев не было. Страшные аварии, тяжелые травмы, падения с высоты, суициды, отравления, поножовщина, «огнестрелы», кома…
У каждого несчастья свой код – две цифры и буква. Так компьютер шифруют все поводы обращений на «03», чтоб быстрее распределить вызовы по бригадам. «У бригад общего профиля кодовая буква – Л, у реаниматоров – Р, у кардиологов – К, – рассказывает мой собеседник. – Если мне передают «96К», уже знаю: «скорую» для пациента вызвал участковый врач или общепрофильная бригада – нужна подмога кардиологов. А если код 31Л, значит, человеку стало плохо на улице, 73Л – температура, 69Р – дома без сознания».
Почему «скорая» долго едет?
За сутки в Красноярске больше тысячи раз вызывают «скорую», а когда бушует грипп – все 1,5-2 тысячи раз. В городе 7 подстанций скорой помощи. Первая, где работает Алексей Альбертович, обслуживает Центральный и Железнодорожный районы. Но при необходимости бригаду могут «перебросить» на вызов в другой район левобережья. «К пациенту мы должны добраться максимум за 20 минут. В своих районах успеваем, а если отправят в Солнечный, попробуй туда из центра через все пробки вовремя приехать. Да еще когда на дороге не пропускают, – сетует доктор. – Хотя сейчас стало полегче: тех, кто не уступает дорогу «скорой», теперь чаще наказывают, и штраф там приличный».
Так почему же некоторым приходится часами ждать приезда медиков? «Все вызовы, поступившие на «03», дифференцируются по срочности. В первую очередь бригады отправляют к пациентам с отравлением, подозрением на инфаркт и инсульт и другими жизнеугрожающими состояниями. Потом уже неотложная помощь: выезды на температуру, головные боли и прочее, – уточняет врач. – В пиковые периоды (эпидемия гриппа, вспышка инфекций, массовые отравления) «неотложку» действительно ждут по несколько часов. Пациенты возмущаются, но мы физически не успеваем быстро приехать ко всем. Врачей и фельдшеров не хватает».
При этом драгоценное время иногда уходит на необоснованные вызовы. Врача «скорой» просят сделать УЗИ на дому, свозить бабушку на МРТ. Или прямо заявляют: «Не смогли взять талончик на прием в поликлинику – вызвали вас». Бывает и наоборот: те, кому нужна экстренная медпомощь, не спешат набирать «03». «Помню, выезжали к 40-летнему пациенту, – приводит пример Алексей Альбертович. – Мужчина пришел в 8 вечера с работы, почувствовал сильную боль в груди…и до 7 утра искал в интернете ответ, почему так заболело. Потом пришла жена с работы и вызвала «скорую». Оказалось, инфаркт. С момента его развития прошло 13 часов! А ведь 80% клеток миокарда гибнут в первые 4 часа».
Кто спасет врача «скорой»?
Есть в практике врачей «скорой» случаи другого порядка, когда вызвавшие их хамят, угрожают, нападают. «Долго едем», «не везем пациента в больницу», – Алексей Гнедаш перечисляет поводы для агрессии. – Как мы можем увезти, если у человека нет показаний для госпитализации? Некоторых это не волнует. Они не хотят следить за «лежачими» родственниками и требуют: «Забирайте, куда хотите!». А когда отказываешь, начинают пугать минздравом, президентом».
Что уж говорить о вызове на поножовщину и пьяные разборки – здесь дело может зайти дальше угроз. «Весной была история: женщина поругалась с сожителем, и ее сын этого сожителя пырнул ножом, – вспоминает врач. – Когда мы приехали, сын сильно возмущался, что, мол, так долго. Рвался сопровождать пострадавшего в больницу на нашей машине. Пришлось вызвать полицейских. Когда они приезжают, смелость и наглость сразу улетучиваются».
Доктор ненадолго задумывается: «Раньше к медикам относились лучше. Нашу работу называли медицинской помощью, а не услугой. Это понятие «медицинская услуга» укоренилось в сознании людей. Иногда пациенты так и говорят: «Мы 20 минут назад заказ на «скорую» сделали, а вас все нет». Заказ. Будто мы – такси».
Быстро думать, мало спать
Уже знакомый звук из диспетчерской. Объявили одиннадцатую бригаду. Очередная тройка – врач и два фельдшера – спешит на вызов. Потом опять на подстанцию или к следующему пациенту, если вызов передадут в машине по рации. За сутки бывает 8-10 вызовов, а когда грипп – по 13-15. Если выдастся свободное время, можно отдохнуть, но спать не положено. «Поначалу тяжеловато было на дежурствах: ночью только забылся, чуть задремал – на вызов. И опять, и опять, – вспоминает Алексей Альбертович. – Со временем привычка выработалась: ополоснул лицо холодной водой – все, готов».
Чтоб работать в «скорой», нужно ко многому привыкнуть и многое уметь. Первое –быстро соображать и ловко работать руками: аккуратно наложить шину, умудриться попасть в вену, которая порой тоньше иголки, прочистить дыхательные пути. Второе – не бояться крови и открытых ран. Зрелища бывают жуткие: поезд «отрезал» ноги, оторвало конечности в ДТП, человек упал с высоты…Третье – «отключить» брезгливость. Иначе как оказать помощь грязному бомжу? «Вонь, вши, туберкулез – это минимум у такого пациента, – спокойно замечает врач. – Могут быть инфицированные раны, пневмония или весь «джентельменский набор»: ВИЧ, гепатит, сифилис. Работаем в перчатках, а иногда и в маске. Без нее не обойтись, когда заходишь к запущенному лежачему больному, за которым никто не следит. Человек по уши в экскрементах, на теле пролежни с кулак».
Кого бы ты не спасал, не обойтись без надежных коллег. Со многими фельдшерами своей подстанции Алексей Гнедаш работает по 15-20 лет. За эти годы научились понимать друг друга с полуслова.
Один из лучших
Наверное, портрет Алексея Альбертовича будет не полным, если я не скажу, что во всероссийском конкурсе минздрава он занял 3-е место в номинации «Лучший врач скорой медицинской помощи». Сам победитель говорит: «Столь высокой оценки своей работы не ожидал». Он вообще не привык рассчитывать на признание собственных заслуг, ждать благодарности от пациентов:
– Нас нечасто благодарят. Когда приезжаем на вызов, пациенты не в том состоянии, чтоб рассыпаться в сантиментах. Некоторые потом звонят на подстанцию или на «03», передают бригаде спасибо. Это приятно, но я не жду благодарности от больных – так проще работать.
***
– Алексей Альбертович, вы почти 30 лет на «скорой». Не устали от этой работы?
– Усталость накапливается временами. Когда идет много тяжелых больных подряд, когда негатив выплескивается из смены в смену, когда разрываешься между пациентами в эпидемии. Когда не удается спасти…Смерти бывают редко – 1-2 случая в год. Но это всегда долго прокручиваешь в голове. Хотя знаешь: все, что мог, сделал. Вот упал человек с 7 этажа, везешь в больницу, а он не дотянул каких-то 5 метров (доктор замолкает).
– Что вас спасает от выгорания?
– Ощущение, которое бывает, когда помог сложному больному, вытащил человека с того света. Это придает сил работать, несмотря ни на что, и снова понять: ты трудишься не зря.
Анастасия Леменкова
Читайте также:
Сергей Скрипкин: «Врачи Скорой помощи пережили тяжелые времена»