1.7. Причины, факторы и механизмы иммунопатологии и гнойно-септических осложнений в хирургии
Возникновение и развитие послеоперационной гнойной инфекции определяют три важнейших обстоятельства. Первое – это микробный фактор, т.е. количественный и качественный состав микробной флоры, попадающей в рану. В пределах действия микробного фактора выделяют понятие о загрязнение раны и ее контаминации. Механизм самоочищения раны от мертвого субстрата с участием микробных агентов выработался в процессе миллионов лет эволюции животного мира. С биологической точки зрения, это, безусловно, целесообразная реакция. Однако, в клиническом аспекте – это опасный процесс, ибо в «очистительном огне» инфекции организм всегда рискует погубить самого себя (Давыдовский И.В., 1952). Отсюда вытекает фундаментальное значение полноценной хирургической обработки раны. В целом роль микробного агента следует признать отрицательной, поскольку макроорганизм находится в антагонистическом отношении с микроорганизмами и постоянно вырабатывает против них антитела (Стручков В.И. и др., 1984).
Другим важным фактором ГХИ являются местные условия в ране. В большинстве работ за критический уровень бактериальной обсемененности принято считать попадание в рану 105 микробных тел на 13см ткани.
Следует отметить, что на поверхности тела человека постоянно вегитирует 1014 микроорганизмов 400-500 различных видов. Наиболее богата бактериями микрофлора кишечника, особенно толстого. Нахождение бактерий в ЖКТ при наличии доступа к кровотоку может привести к развитию септицемии. В нормальных условиях слизистая оболочка ЖКТ служит барьером препятствующим этому процессу. При многих критических состояниях в силу развития ишемии нарушается слизистый барьер и происходит транслокация микроорганизмов из ЖКТ. Это важная причина развития сепсиса и синдрома ПОН.
Следующим фактором, определяющим развитие раневого процесса, является локализация раны. Чем лучше кровоток в зоне операции, тем больше предпосылок для скорейшего ее заживления. И главное, важнейшим детерминирующим фактором развития раневой инфекции является состояние местного (раневого) и общего иммунитета, его защитного потенциала.
Для изменения иммунореактивной системы в условиях хирургической агрессии есть несколько важных причин. Следует отметить, что изменение иммунной реактивности организма может выражаться в ослаблении защитных реакций, а так же в появлении извращенных реакций (аллергические болезни, анафилактический шок).
Общепризнанным является влияние операции и сопряженного с ней анестезиологического пособия на иммунореактивную систему организма, что в значительной степени определяет течение и исход многих хирургических заболеваний и вмешательств.
Систематизируя факторы, потенцирующие развитие иммунодефицита у оперированного больного, необходимо указать на следующие механизмы (перечисленные отнюдь не в порядке их значимости, учитывая превалирующий характер каждого фактора в конкретной клинической ситуации, а так же их частое сочетание).
- Наличие исходной иммунопатии (до начала хирургического заболевания и выполнения операции) – это может быть связано с наличием врожденного ИДС (например, так называемый метаболический иммунодефицит), а так же с наличием вторичного иммунодефицита вследствие конкурирующего либо сопутствующего заболевания.
- Наличие вторичного иммунодефицита в результате основного заболевания, приведшего к значительным изменениям гомеостаза из-за поражения жизненно важных органов и систем.
- Исходное наличие инфекционного процесса, вследствие основного либо сопутствующего заболевания, сепсиса, хронических инфекций.
- «Постарение» и «утяжеление» контингента хирургических больных, обусловленное самим прогрессом медицины. Прошло не так много времени с тех пор, как клинические больницы Великобритании не принимали больных старше 60 лет (B. JSSAACS 1984). Сейчас ситуация в корне изменилась. Практически не стало «неоперабельных» больных, и как следствие этого резко возросло число хирургических больных с наличием серьезной основной и сопутствующей патологии.
- Неблагоприятные экологически факторы современной цивилизации, т.н. техногенный стресс, «болезни цивилизации», увеличение числа онкозаболеваний.
- Действие самой операции, ее травматичность и длительность. Под влиянием оперативных агрессивных факторов развивается операционный стресс. Доказана четкая связь между операционным стрессом и развитием вторичного иммунодефицитного состояния.
- Неблагоприятное действие на иммунореактивную систему оказывают крово- и плазмопотеря, нарушение ВЭБ и КЩС.
- Мидикация, как следствие основного и сопутствующего заболевания. Известно, что иммунодепрессивным эффектом обладает ряд препаратов: ГКС, НПВС, гепарин, антибиотики, в том числе пенициллины и цефалоспорины.
- Алиментарный фактор. Существует две проблемы: энергетическая и пластическая недостаточность в послеоперационном периоде, и проблема ожирения в периоперационном периоде.
- Действие анестезиологических препаратов, начиная с момента предоперационной подготовки. Учитывая важность данной группы факторов, она подробно освещена в имеющейся литературе.
Все известные методы анестезии подавляют иммунные реакции, хотя и защищают организм от операционного стресса. Тонкие механизмы такого подавления окончательно не установлены, но видимо, опосредуются через гипоталямо-гипофизарно-адреналовую систему. Что касается анафилактических и аллергических реакций в анестезиологической практике, то практически все анестезиологические препараты могут вызывать аллергические реакции. Реакции на местные анестетические возникают чаще, но не исключено, что общая анестезия не только подавляет, но и маскирует все реакции иммунитета.
Анализируя данные литературы, совершено очевиден вывод о том, что анестетики небезучастны к состоянию иммунной системы, однако вклад в развитие иммуносупрессии различен для разных методов анестезии и различных анестетиков. Практически все авторы солидарны в том, что премедикация в основном не оказывает существенного влияния на иммунитет. Она не влияет на иммунитет Т- и В-лимфоцитов в периферии крови больных, практически не изменяет митогенный ответ Т- лимфоцитов.
Терапевтическая концентрация диозепама в крови не изменяет митогенный ответ лимфоцитов m vitro. Более того, после премедикации седуксеном у больных увеличивается активность натуральных киллеров. Предупреждение эмоционального стресса благоприятно с точки зрения иммунного гомеостаза.
Оксибутират Na активирует клеточный метаболизм и повышает фагоцитарную активность лейкоцитов. Закись азота – широко распространенный компонент анестезиологического пособия. Сейчас установлено, что молекула N2O обладает химической активностью. Двух часовое воздействие 80% N2O в смеси с кислородом вызывает снижение хемотаксиса к казеину нейтрофилов добровольцев (m vitro). Ингаляция закиси азота в течение 6 часов и более приводит к угнетению митотической активности клеток костного мозга, нарушает в них процессы синтеза нуклеиновых кислот, приводит к лейкопении, снижению количества ретикулоцитов и нарушению гемопоэза. При длительной, в течение более суток, ингаляции высока вероятность развития гранулотромбоцитопении вследствие мегалобластического типа кроветворения. Причиной вышеуказанных изменений считают способность закиси азота нарушать метаболизм витамина В12.
Однако анестезия закиси азота в условиях ганглиоплегии пентамином, напротив, обеспечивает более стабильное состояние иммунологической активности в периоперативном периоде.
Фторотан. Широко распространенный в нашей стране ингаляционный анестетик. По мнению большинства исследователей, фторотан обладает наибольшим супрессивным влиянием на иммунитет. Считают, что фторотан, оказывает прямое действие на иммунокомпетентные клетки и проявляет наиболее выраженные иммунодепрессивные свойства. Иммунодепрессивный эффект фторотана связан с его цитостатическим действием. Фторотан способен нарушать процессы синтеза нуклеиновых кислот, белков, митоз клеток. Цитостатический эффект фторотана продолжается до 2-х суток. Иммунодепрессия под действием фторотана связана со снижением цитотоксичности иммунных клеток. Под влиянием фторотана подавляется клеточное и гуморальное звено иммунитета. Наиболее существенно снижение IgG. Иммуносупрессивное действие фторотана обусловлено подавлением неспецифических защитных реакций: нарушаются процессы миграции полиморфонуклеарных лейкоцитов и фагоцитоза. Под действием галотана отмечается снижение обсонизации плазмы веществами типа комплемента или антител и страдает фагоцитоз клетками РЭС. Иммунодепрессивный эффект фторотана дозозависимый. Так в концентрации 2 объемных % он угнетает рост ядер и синтез РНК.
Большинство исследователей считает, что под влиянием анестезии фторотаном опухолевый рост прогрессирует, однако существует и другая точка зрения на эффекты фторотана в частности у онкологических больных. По данным И.А.Фрида (1972) анестезия фторотаном способствует выживаемости больных после онкологических операций (анализ пятилетней выживаемости после радикальных онкологических операций).
Кетамин. Считается, что данный анестетик обладает незначительным действием на иммунокомпетентные клетки. Так изменение гуморального звена иммунитета при наркозе кетамином незначительны. При общей анестезии кетамином у больных отмечается увеличение активности неспецифических Т- супрессоров, что, вероятно, является результатом повышения уровня ЦАМФ в лимфоцитах или перераспределением соотношения субпопуляций Т-лимфоцитов, наблюдаемого при увеличении концентраций катехоламинов и кортикостероидов в периферической крови.
Барбитураты короткого действия. Иммуносупрессивное действие барбитуратов выявлено in vitro. В частности показано угнетение миграции лейкоцитов человека, снижение миграции, хемотаксиса и фагоцитоза лейкоцитов. По мнению В.П. Гадалова и А.Ш.Григоряна, барбитураты оказывают, наряду с фторотаном и закисью азота прямое действие на иммунокомпетентные клетки и могут вызывать иммуносупрессивные эффекты. Можно предположить, что барбитураты нарушают процесс межклеточной кооперации иммунокомпетентных клеток, иммунорегулирующие свойства субпопуляций Т и В-лимфоцитов, поскольку в реализации иммунного ответа согласно теории трехклеточной кооперации, пролиферация В-клеток, приводящая к образованию антител, происходит в результате их взаимодействия с макрофагами и Т-лимфоцитами. Второй возможный вариант развития иммуносупрессивного действия барбитуратов – способность увеличивать ЦАМФ в Т-лимфоцитах с последующей стабилизацией клеточных мембран и снижением антителогенеза. Отмечено снижение количества натуральных киллеров супрессорно-цитотоксических Т-лимфоцитов, Т4 Т-лимфоцитов, что показывает супрессивное действие барбитуратов. Однако в эксперименте выявлена тенденция снижения к супрессии ответа вторичных культур на ФГА, повышение доли хелперно-индукторных Т-лимфоцитов и увеличение соотношения Тх/Тс, что проявляет позитивные качества барбитуратов.
Нейролептанальгезия. Прямое воздействие НЛА на иммунокомпетентные клетки считают незначительным. Дропиредол и фентанил в клинических концентрациях in vitro не влияют на бласттрансформацию Т-лимфоцитов, на моноцитопосредованную цитотоксичность. НЛА без операционной травмы не изменяет митогенного ответа Т-лимфоцитов больных.
Фентанил in vitro даже в высокой концентрации не изменяет миграции полиморфноядерных лимфоцитов, не оказывает токсического воздействия на клетки костного мозга. Изменение уровня Ig незначительно. Однако имеются сведения о супрессорном влиянии НЛА на показатели иммунной системы в периоперационном периоде. Изучено состояние клеточного и гуморального иммунитета больных оперированных в связи с раком мочевого пузыря в условиях НЛА. Сделан вывод о том, что операция и наркоз НЛА вызывают ухудшение иммунных показателей, т.е. оказывают иммунодепрессивное действие и необходима иммунореабилитация данной категории больных. НЛА вызывает угнетение клеточного метаболизма в лимфоцитах, что может привести к развитию функциональных нарушений в этом звене. Данный вывод сделан на основании исследования функционального состояния двух клеток участников иммунных процессов – лимфоцита и нейтрофила, их внутриклеточного метаболизма.
Предполагается, что препараты для НЛА не оказывают прямого цитотоксического действия на иммунные клетки и выявленные в ряде работ супрессорные эффекты НЛА опосредованы за счет эндокринно-метаболического ответа на операционную травму. В литературе есть сообщения, в которых сделан вывод о существенных сдвигах иммунного статуса больных при выполнении крупных оперативных вмешательств, проводимых в условиях НЛА. С высокой вероятностью можно судить, что данные нарушения обусловлены эндокринно-метаболическими нарушениями стрессорного характера в ответ на чрезмерную операционную травму и неадекватную анестезию в условиях НЛА. Следует учитывать тот факт, что большие дозы фентанила оказывают стимулирующее влияние на симпатоадреналовую систему (САС). Даже применение высоких доз фентанила не обеспечивает достаточной защиты от операционной агрессии.
Местные анестетики. Эпидуральная и спинномозговая анестезия. В настоящее время накоплен достаточный опыт позволяющий сделать вывод, что применение многих общих анестетиков, даже массивных доз наркотических аналгетиков, не всегда обеспечивает адекватную нейровегетативную защиту от операционной травмы, особенно при операциях с выраженным висцеральным компонентом боли. Оправданным является применение методов регионарной анестезии. Рассматривая влияние данных методов анестезии на показатели иммунитета можно отметить следующее. Местные анестетики m vitro практически не изменяют реакций иммунитета. Новокаин и лидокаин снижают фагоцитарную активность лейкоцитов по мере увеличения концентрации, но при использовании их в клинических дозировках эти изменения не достоверны.
Большинство исследователей единодушны в том, что операционные вмешательства выполнены в условиях эпидуральной анестезии, вызывают меньшие сдвиги в иммунном статусе, чем те же вмешательства, проведенные в условиях методов общей анестезии. На 40% меньше частота развития гранулоцитоза, не изменяется миграция нейтрофилов, митогенный ответ Т- лимфоцитов.
Суммируя вышеизложенное можно сделать вывод о том, что большинство общих и местных анестетиков на фоне операционной травмы в той или иной степени оказывают иммуносупрессивное действие. Послеоперационные нарушения иммунного статуса могут являться причиной тяжелых осложнений (особенно инфекционного характера).
В тоже время, анализ данных литературы не позволил выявить четкой корреляции нарушений иммунитета в ответ на операцию в зависимости от вида обезболивания. Многие авторы приходят к выводу о незначительном влиянии наркоза на иммунную систему, по сравнению с нарушениями иммунных реакций, вызываемых операцией и сопутствующим операционным стрессом. Изменения иммунитета, вызываемые хирургической операцией и стрессорной реакцией, перекрывают любые эффекты анестетиков.
Анализируя причины развития иммунодефицита у оперированного пациента можно сделать вывод о том, что операционный стресс является важнейшим иммунодепрессивным фактором.
Существует множество определений операционного стресса. Операционный стресс – это состояние полифункциональных изменений, возникающих в организме больного под влиянием агрессивных факторов операционного вмешательства. Под влиянием стресса меняются функции ЦНС и эндокринной системы, кровообращения и дыхания, печени и почек, метаболизма и иммунитета.
В отсутствие антистрессовой защиты эти изменения становятся опасными для жизни синдромами, предотвратить которые должен анестезиолог с помощью рационального комплексного анестезиологического пособия. Между операционным стрессом, его выраженностью и изменениями функций организма при операции и анестезиологическом пособии, имеется прямая связь.
Стрессовая реакция – это комплекс многообразных метаболических нарушений, основными из них являются эндокринные изменения, которые воздействуют на иммунитет через активацию симпато-адреналовой, ренин-ангиотензин-альдостероновой систем, освобождение антидиуретического гормона и нарушение утилизации глюкозы.
Операционный стресс относится к иммуннострессовым видам стресса, эндокринные изменения при котором могут сохраняться в течение нескольких дней после операции. Среди главных этиологических факторов операционного стресса можно выделить психоэмоциональное возбуждение. Важнейший агрессивный фактор оперативного вмешательства, присутствующий у каждого пациента.
Современная анестезиология справедливо отводит вопросу преднаркозной подготовке одно из ведущих мест в комплексе мероприятий, связанных с проведением полноценного анестезиологического пособия. Даже в том случае, когда болезнь не сопровождается значительными сдвигами в организме, операция и наркоз являются классическим примером сильнейшего эмоционального стресса, вызывающего совокупность неспецифических реакций. При психологическом возбуждении происходит выброс катехоламинов, усиливается функция симпато-адреналовой системы, что приводит к тотальной вазоконстрикции, нарушению микроциркуляции, и, как следствие, к гипоксическому поражению важнейших систем жизнеобеспечения.
Вазопрессорные амины вызывают тахикардию, артер-гипертензию, потливость, учащение дыхания, расстраивается сон, нарушается деятельность ЖКТ.
Адреналин раздражает гипофиз, происходит усиление выделения АКТГ, что способствует интенсификации ПОЛ и стимулированию кетогенеза, и главное, активации коры надпочечников. Страх перед операцией заметно повышает концентрацию ГКС в крови больных. Психоэмоциональный стресс сопровождается повышением в крови 11-ОКС. Как проявление эмоционального стресса еще до начала наркоза можно рассматривать повышение содержания кортизона, СТГ, инсулина и глюкозы. Усиливается реобсорбция воды из-за влияния на секрецию АДГ. Развиваются водно-электролитные нарушения, кислотно-щелочной дисбаланс.
Психоэмоциональный фактор, несомненно, играющий положительную роль в процессе выживания человека как вида, дающий возможность организму «настроиться» на предстоящую борьбу, путем перехода на высокоэнергетический уровень метаболизма, в условиях операционной утрачивает свои защитные функции. Он ведет к бесполезному предоперационному расходу энергии, подобно тому, как эректильная фаза травматичного шока истощает организм, подводя его к торпидной фазе. Поэтому, полезный с общебиологической точки зрения, данный фактор операционного стресса должен быть устранен надежно.
Другим важным фактором операционного стресса является болевая импульсация во время операции, а также безболевые патологические рефлексы, возникающие при тракции различных органов, рассечении спаек и тканей. Действие этих стимулов может быть опосредованно через адренергическую систему, приводя к увеличению выбросу катехоламинов, и через холинореактивные системы, усиливая такие опасные проявления гиперкатехоаминемии, как нарушение ритмичности и силы сердечных сокращений, вентиляции легких.
Кровопотеря – мощный фактор операционного стресса, который в содружестве с гиперкатехоламинемией вызывает уменьшение ОЦК и ведет к выраженной гиповолемии. Это приводит к централизации кровотока, секвестрации крови и дальнейшему усилению гиповолемии.
Повреждение жизненно важных органов – это важный фактор в развитии операционного стресса, который может усиливать прочие механизмы операционного стресса. При этом повреждение может быть не только механическим, но и иметь метаболический, ишемический характер. По этому проблема управления метаболизмом во время операции есть важнейший компонент анестезиологического пособия. Повреждения жизненно важных органов могут развиваться также во время операции в силу развития так называемых постуральных реакций. Например, выраженные вентиляционно-перфузионные нарушения, ведущие к возникновению дыхательной недостаточности из-за ограничения подвижности грудной клетки во время операции.
В организме, оказавшем сопротивление вредному действию сильной агрессии, констатируются различные поражения в той области, в которой произошел контакт организма с патогенным фактором, и отмечается также различные множественные расстройства гомеостаза. Поэтому, весьма быстро после агрессии, под влиянием в начале нейровегетативных, а затем эндокринно-гуморальных механизмов, в организме развивается системная комплексная реакция, характеризующаяся появлением функциональных, биохимических, биофизических, энзиматических и других изменений, отмечаемых во всех тканях.
Субстратом постагрессивной системной реакции являются глубокие функциональные изменения систем, регулирующих эндокринно-вегетативное равновесие, с последующими разрядками гормонов и химических медиаторов, что обуславливает важные фазовые расстройства метаболического равновесия. А.Н.Зильбер (1994) в развитии любого операционного стресса различает три последовательных этапа функциональных расстройств.
- В начале возникает состояние тревоги, возбуждение предназначенное для усиления деятельности жизненно важных органов за счет второстепенных.
- Нарушаются функции второстепенных органов из-за слишком длительного голодного режима их существования.
- В конце концов, наступает расстройство функций жизненно важных органов, связанное с функциональными нарушениями, возникшими в организме на 2-ом этапе.
Первичная реакция на факторы операционной агрессии начинается с возбуждения ретикулярной формации, гипоталямо-гипофизарной системы, которые вовлекают в процесс симпато-адреналовую систему, ренин-ангиотензии-альдостероновую систему и другие эндокринные железы – щитовидную, поджелудочную. Несмотря на существующие при хирургической агрессии полиглондулярную эндокринную стимуляцию, ведущую роль на этом этапе играют гормоны мозгового и коркового вещества надпочечников. В результате интенсивного раздражения гипаталамических центров нервными и гуморальными импульсами, вследствие хирургической агрессии, в организме происходит быстрый симпато-адреналовый ответ, в виде массивной разрядки катехоламинов (КА) из высших вегетативных образований, из адренергических и медулосупроренальных волокон.
КА – «гормоны агрессии» – оказывают быстрое действие коррегирования расстройств фазы шока. Период, в котором преобладает симпатикоэргическая ответная реакция, носит название «контрошоковой» фазы или нейровегетативной реакции. В этот момент функциями организма управляют в первую очередь гормоны агрессии. Это адреналин, норадреналин, дофамин. Соотношение их в каждой конкретной клинической ситуации бывает различным. Установлено, что психоэмоциональный стресс стимулирует преимущественно выброс адреналина, а в ответ на боль происходит выброс норадреналина.
Для выброса КА не обязателен импульс из ретикулярной формации. Выброс КА может быть опосредован действием биологически активных веществ (БАВ) из зоны повреждения тканей, например, серотонином. В особо травматичные моменты операции уровень КА может повышаться многократно. Однако участие САС в операционной агрессии не ограничивается гиперкатехолемией. Вследствие возбуждения гипатолямо-гипофизарной системы, происходит выброс АКТГ, АДГ, ТТГ, и других тропных гормонов.
В крови увеличивается уровень гормонов коры надпочечников – глюкокортикоидов (истинный глюкокортикоид – кортизол), минералокортикоидов (альдостерон). Минералокортикоиды меняют водно-электролитный баланс, глюкокортикоиды влияют на метаболизм, лимфоидную ткань, воспалительную реакцию. В результате всех вышеперечисленных факторов, при операционном вмешательстве существенно меняется метаболизм, возникают изменения водно-электролитного обмена, развивается гипергликемия, усиливается катаболизм белков и жиров, возникают сложные нарушения КЩС. Увеличивается реабсорбция Na и воды, сокращается диурез, усиливаются потери К+.
Существенные изменения возникают в биохимическом и клеточном составе крови. Стимулируется выброс эритроцитов и тромбоцитов, возникает лимфо- и эозинопения.
Наблюдается отчетливый синергизм в деятельности гормонов мозгового и коркового вещества надпочечников. КА в результате операционного стресса «запускают» высокий уровень жизнедеятельности организма, а гипофизарно-адрено-кортикальная система поддерживает этот уровень длительное время. В результате этих стрессорных реакций повышается производство энергии, увеличивается кровоснабжение важнейших для жизнеобеспечения и независимости во внешней среде органов, в условиях хирургической агрессии.
Установлено, что в условиях операционной агрессии резко возрастает уровень гликемии и свободных жирных кислот. Основное депо свободно жирных кислот – это триглицериды, преимущественно в виде миелопротеидов низкой кислотности. Это происходит для усиления энергетического метаболизма при операционном стрессе, в котором участвует не только углеводная система, но и фосфолипидный метаболизм.
Реализация увеличения кровоснабжения мозга и миокарда происходит путем усиления и учащения сердечных сокращений, а так же феномена централизации кровообращения. Если это продолжается кратковременно, то оно физиологически оправдано. Если же процесс затягивается, то, в конце концов, это нарушает и деятельность центральных структур, ради жизнеобеспечения которых и возникла эта реакция.
Развившийся в результате гиперкатехохоламинемии артериоспазм замедляет капиллярную циркуляцию крови, что с учетом суспензионных свойств крови приводит к возрастанию ее вязкостных свойств, расслаиванию потоков, агрегации клеточных элементов и секвестрации крови в капиллярных системах. Секвестрация вызывает гиповолемию, а та усиливает секвестрацию, замыкает порочный круг.
На 2-ом этапе операционного стресса развивается поражение тканей. Возникает органная ишемия, метаболический ацидоз, электролитные нарушения, образуются биологически агрессивные метаболиты, поступающие в системный кровоток. Агрегация клеток крови запускает ДВС – синдром, который либо усиливает органную ишемию, либо приводит к коагулопатическому кровотечению.
Нарушение метаболизма ведет не только к развитию изменений КОС и ВЭБ, но и поражает реакции биологического окисления. Страдает продукция энергии. Развиваются так называемые дизэргозы, гипоэргозы. Меняются свойства клеточных мембран, т.к. их основа – фосфолипиды. В первую очередь в этот процесс вовлекаются легкие, а так же структура других органов и нарушаются их функциональные возможности.
Наступает третий этап стресса – функциональные следствия предыдущих этапов. Возникает дыхательная недостаточность, связанная с развитием РДСВ. Появляются гемодинамические расстройства, в первую очередь на уровне микроциркуляторного звена, с развитием ишемии всех органов. Смещается венозный возврат и сердечный выброс. В дальнейшем из-за метаболических нарушений присоединяется нарушение конткрактильной способности миокарда, страдает её сократимость, что еще больше снижает сердечный выброс.
Стрессовое поражение пищеварительного тракта в результате его ишемии заключается в развитии стрессовых эрозий и язв, в паралитической динамической кишечной непроходимости, в возникновении синдрома транслокации бактериальной флоры кишечника, что может вести к генерализованной инфекции. Часты нарушения функций печени и почек, страдает их детоксицирующая функция, синтез многих веществ, белков, в т.ч. альбуминов и других специфических белков. Нарушается процесс свертывания крови, что реализуется развитием ДВС-синдрома. Развивается метаболический и респираторный ацидоз, клеточная гипокалиемия. Закономерны и нарушения при стрессе иммунореактивной системы, что приводит к проявлению септических расстройств, развитию раневой инфекции, плохим репаративным процессам в зоне операции.
В начало 1-й главы Содержание монографии
1.8. Иммунопатологическое действие операционного стресса
Операционный стресс оказывает выраженное влияние на иммунореактивную систему, что реализуется через активацию комплекса эндокринных реакций, в первую очередь, симпато-адреналовой, ренин-ангиотензии-альдостероновой систем, нарушения утилизация глюкозы. На функции иммунной системы влияют многие гормоны и биологически активные вещества, уровень которых при стрессе повышается. При операционном стрессе эти изменения длительны и могут сохраняться в течение ряда дней уже после операции. Доказано, что на функции ИС влияют следующие гормоны, уровень концентрации которых при стрессе меняется.
АКТГ – в достаточно больших дозах вызывает угнетение гуморального иммунного ответа. Влияние АКТГ на продукцию иммуноглобулинов зависит от дозы антигена и его иммуногенных свойств. АКТГ в концентрации 0,5 мк in vitro на 80% угнетает образование антител на Т-зависимый антиген. При увеличении концентрации угнетается образование антител к Т-независимому антигену.
АКТГ подавляет миграционные способности лимфоцитов периферических лимфатических узлов, селезенки, тимуса, тормозит миграцию стволовых клеток и В-лимфоцитов из костного мозга.
Механизм иммуносупрессивного действия АКТГ связан с увеличением концентрации глюкокортикоидов крови, в связи с усилением их выработки в корковом веществе надпочечников под действием АКТГ. Высокие концентрации ГКС угнетают воспалительную реакцию, вызывают распад лимфоцитов и плазматических клеток, снижают количество Т-лимфоцитов, главным образом за счет уменьшения Т-хелперов, уменьшают число эозинофилов крови, обладает отрицательным действием на систему комплемента. Доказанным является их отрицательное действие на репаративные процессы в ране, на резистентность организма к инфекции. АКТГ обладает угнетающим влиянием на митотическое деление клеток.
Соматотропный гормон (СТГ) оказывает активное стимулирующее влияние на лимфоидную ткань, действие его специфически направлено на тимус. Введение в организм экзогенного СТГ стимулирует гуморальные и клеточные реакции. Вероятно, это происходит за счет усиления пролиферативных процессов в вилочковой железе, селезенке, лимфатических узлах. СТГ не действует на дифференцированные Т-клетки. Активно влияет на систему иммуноглобулинов.
Кортикостероиды (КС). Лимфоидная ткань является традиционной мишенью для стероидных гормонов коры надпочечников. Экзогенные кортикостероиды снижают количество лимфоцитов в периферии крови до 50-75% от нормы, главным образом за счет снижения Т-хелперов. Считают, что лимфатический эффект КС обусловлен не только разрушением лимфоцитов, а и выходом их из циркуляции. Т- лимфоциты рециркулируют в костный мозг, подавляется выход Т- лимфоцитов из тимуса, В-лимфоцитов из костного мозга.
Катехоламины (КА). Избыток КА в крови вызывает усиление процессов ПОЛ с накоплением их гидроперекисей, что способствует нарушению проницаемости биомембран, их разрушению. В результате нарушается рецепторная и транспортная функция биомембран, контактно-адгезивные их свойства. КА ответственны за появление так называемых «стрессовых лимфоцитов», которые и функционально и морфологически отличны от нормальных популяций. Изменяется соотношение Т- хелперов/Т-супрессоров за счет снижения хелперов.
При воздействии КС подавляется эффекторное действие Т-лимфоцитов, блокируется эффекторная фаза киллерного эффекта, синтез медиаторов. Значительны изменения в звене макрофагов. КС подавляют выработку макрофагами продуктов, опосредующих регуляцию функций лимфоцитов (нитерлейкин-I), процессы трехклеточной кострации. Повышение содержания КА связывают с нарастанием концентрации в крови нейтрофилов и лимфоцитов, с изменениями их мобилизации и разрушения.
Известно, что вазоконстрикторный эффект КА вызывает гипоксию, что приводит к ограничению функций лейкоцитов. КА вызывая стимуляцию гипофиза, что ведет к выбросу АКТГ и увеличению концентрации КС, иммуносупрессивное действие которых рассмотрено выше. В тоже время в литературе есть сообщения, согласно которым реакции на боль и эмоциональное напряжение, сопровождающиеся выбросом адреналина в кровь, вызывает усиление иммунного ответа.
Ангиотензин-II. На клетках ИС человека обнаруживают рецепторы для АТ-II. Имеются сообщения о хемотаксической активности АТ для мононуклеарных клеток. Ангиотензин-II in vitro угнетает IgG, опосредованно уменьшает розеткообразование с эритроцитами барана.
Инсулин. Лимфоциты имеют два вида функционально различных рецепторов для инсулина: гормональный рецептор для метаболических функций, находящийся на большинстве активированных лимфоцитов и иммунологический рецептор, расположенный на Т- и В-лимфоцитах специфических клонов для инсулина. Инсулин усиливает цитолитический эффект сенсибилизированных Т-лимфоцитов.
Обобщив вышеизложенное, можно сделать вывод о том, что влияние избытка катаболических гормонов и дефицит анаболических циркулирующих гормонов на иммунореактивную систему несомненно. Безусловно, иммуносупрессивным действием обладают АКТГ и КС. Бесспорно супрессорное влияние КА на иммунитет, опосредованно через систему АКТГ-КС. СТГ, наоборот обладает иммуностимулирующими эффектами. Дефицит инсулина, нарушение утилизации глюкозы так же обладает супрессорным действием на иммунную систему.
В начало 1-й главы Содержание монографии
1.9. Коррекция нарушений иммунитета в хирургии
Одной из первоочередных задач практического здравоохранения является разработка современных принципов и подходов к целенаправленной коррекции нарушений иммунореактивной системы. Современным требованиям отвечает подход, согласно которому необходим поиск средств и способов воздействия на отдельные субпопуляции иммунокомпетентных клеток, особенно на иммунорегуляторные лимфоциты, и избирательным подавлением или активацией их функций.
Показания к назначению иммунокорригирующей терапии весьма разнообразны: первичные и вторичные иммунодефициты, инфекции, аутоиммунные поражения, злокачественные новообразования, нарушения иммунитета связанные с травмой, хирургической агрессией, интоксикациями разного генеза и т.д.
Пути и методы иммунокоррекции. Появление первых сведений об иммунном ответе было связано с наблюдениями, относящимися к основной функции иммунитета – защите от инфекционных болезней. Еще с древних времен было известно, что люди, перенесшие заразную болезнь, приобретают устойчивость к повторному заражению. Эти наблюдения привели к мысли о том, что защиту от инфекционных болезней можно создать, искусственно вызывая легкую форму заболевания. Вероятно, это был первый опыт иммунокорригирующей терапии, примененный еще в XVIII веке для защиты от черной оспы. Была разработана процедура под названием «вариоляция», когда здорового человека специально заражали небольшим количеством экссудата, взятого из оспенных пустул больного.
Дальнейшим развитием идеи вакцинации и активной иммунизации явились работы Эдварда Дженнера, разработавшего защиту от натуральной оспы путем вариоляции из пустул, возникающих при коровьей оспе. Работа Э.Дженнера была опубликована в 1798 году. Эффективность этого способа воздействия на иммунитет побудила Пастера на создание «вакцин» против других инфекций на основе различных методов снижения вирулентности микроорганизмов. Стало очевидным существование различных форм устойчивости макроорганизма к инфекционному действию микробных агентов и их токсинам.
Дальнейшее изучение проблемы тесно связано с работами Нобелевских лауреатов И.И.Мечникова, установившего значение подвижных клеток в реализации защитных реакций организма и Пауля Эрлиха за работу касательно механизмов гуморального звена иммунитета. Этому предшествовало сообщение Э.Беринга в 1880 году о наличии в крови иммунизированных людей особых веществ – антител, обладающих способностью нейтрализации бактериальных токсин.
Поразительные успехи иммунизации, оказавшей громадное влияние на развитие человечества, требовали глубокого проникновения в сущность соответствующих биологических процессов – наступил век иммунологии. Иммунная система отличается исключительной способностью, она включает разнообразные клетки и многочисленные функциональные субпопуляции. Поэтому существует множество прямых и опосредованный способов воздействия на иммунный ответ. Это описанное выше активная иммунизация, впервые примененная эмпирически и спасшая миллионы человеческих жизней (да и не только человеческих), теоретические механизмы которой были поняты после открытия механизмов иммунологической памяти, разработки концепций о первичном и вторичном иммунном ответе.
Другим способом воздействия на механизмы антиинфекционной защиты является способ создания так называемого «пассивного» иммунитета, путем применения гипериммунных сывороток, плазмы, гамма-глобулинов, антитоксинов и т.д. Однако в разработке данной проблемы представляется целесообразным отойти от чисто иммунологического аспекта проблемы и попытаться рассмотреть вопросы иммунокоррекции более широко. Необходимо учитывать, что иммунный ответ на операционный стресс не изолирован от целого комплекса нарушений гомеостаза в связи с наркозом и операцией. При этом, вне всякого сомнения, благотворным влиянием на иммунитет будут обладать лечебные мероприятия, корригирующие недостаточность оксигенации, существующий субстратный и энергодефицит, нарушение функций почек и печени, нормализацию количественного и качественного состава системы крови, например, устранение анемии и другое.
Рассматривая проблему в контексте хирургических болезней необходимо выделить следующие моменты.
Одной из наиболее частых причин иммунодефицита у хирургических больных является нарушение питания. Нормальное – количественное и качественное – питание создает состояние питательного равновесия, которое обеспечивает нормальную реактивность, в то время как неполноценное питание вызывает нарушения реактивности. Так, например, недостаточный с точки зрения калорий пищевой рацион вынуждает организм прибегать к процессам глюконеогенеза, с проявлением, как крайнего случая истощения, кетоза, расстройства характеризующегося метаболическим ацидозом. Минимальная резистентность к агрессиям у больных с недостаточным питанием, как гипопротеинемиями, так и многочисленными гиповитаминозами, главным образом недостаточностью витамина «С» и витаминов группы «В», а так же ряда микроэлементов. Микроэлементы привлекают большое внимание, поскольку у тяжелобольных часто возникает их дефицит.
- Хром – активный участник углеводного метаболизма, в частности процесса связывания инсулина с клеточными рецепторами. Описаны случаи дефицита хрома у некоторых хирургических больных.
- Селен и селенопротеиды участвуют в ингибировании процессов ПОЛ, т.е. обладает мембранопротекторными свойствами. При дефиците селена возрастает чувствительность больных к токсическому действию кислорода.
- Цинк – важный компонент ряда ферментов и гормонов.
- Медь – активный участник процессов кроветворения, иммунных процессов, тканевого дыхания.
Совершенно очевидна важность пред- и постоперационной коррекции данного фактора (алиментарного), в т.ч. с целью нормализации функции иммунитета, его общих и местных реакций.
Коррекция иммуносупрессии предполагает, прежде всего, использование средств неспецифической терапии, под которой понимают всестороннюю коррекцию гомеостаза, устранение ноцицептивных факторов (боль, возбуждение, страх), проведение адекватного парентерального питания, коррекция волемического статуса больного и т.д. В ряде случаев коррекции гомеостаза может быть достаточно для нормализации иммунного ответа.
Важным моментов являются меры местного и общего характера по профилактике инфекции (например, полноценная хирургическая обработка раны). Вопрос профилактического применения антибиотиков в хирургической клинике до сих пор является дискутабельным. Появление новых поколений антибактериальных препаратов широкого спектра действия («защищенные» пенициллины, карбапенемы, новые фторхинолоны, цефалоспорины и др.) в корне изменили тактику профилактического и лечебного применения данных препаратов в хирургических клиниках. Теоретическое обоснование кратких курсов антибактериальной терапии с началом в дооперационном периоде, обусловлено тем, что он совпадает с периодом иммунодепрессии вызванной операцией и анестезиологическим пособием. Краткость же курса данной терапии исключает присущую антибиотикам иммуносупрессию, особенно при длительном их применении.
Следует отметить разработанные рядом авторов схемы рациональной антибиотикотерапии с учетом характера основной патологии, предстоящего операционного вмешательства, вероятной контаминации операционной раны микробными агентами, с учетом качественного предполагаемого состава бактериальной флоры. Теоретически и практически обосновано применение сверхкоротких и коротких курсов антибактериальной терапии в зависимости от «чистоты» операции, ее длительности и ряда других факторов.
В рамках современной иммунокоррекции можно выделить 3-и основных направления:
1) Коррекция гормонами и медиаторами иммунной системы (тимические гормональные факторы, миелопептиды, цитокины, интерлейкины, фактор взаимодействия лимфоцит – микрофаг и т.д.)
2) Иммунная инженерия (трансплантация органов и тканей иммунной системы: костный мозг, тимус, комплекс тимус-грудина и т.д.). Сюда же следует отнести применение гамма-глобулинов или иммуноглобулинов отдельных классов; сорбционные методы эфферентной терапии: гемосорбция, аффинная сорбция, иммуносорбция; метод плазмофереза.
3) Фармакологическая коррекция. Сюда следует отнести иммуностимуляторы естественного происхождения, начиная от растительных иммуномодуляторов типа эхинацеи и женьшеня, и до разного рода вакцин, эндотоксинов и других. А так же синтетические иммуномодуляторы: левамизол (декарис), диуцифон, полиоксидоний.
Особое место в иммунокоррекции занимают нетрадиционные методы медицины, например, иглорефлексотерапия. Существуют убедительные данные о достаточной эффективности метода иглорефлексотерапии в плане коррекции системы иммунодефицита при ряде заболеваний.
Пытаясь классифицировать собственно иммунокорригирующие методы в современной медицине, можно выделить 2-е группы методов:
1) Физические методы иммунокоррекции, куда можно отнести большинство методик по экстракорпоральной детоксикации и гравитационной хирургии, эфферентной терапии, фотомодификации крови. Это различные методики гемосорбции (например, с применением ионообменных полимеров, альбумина, иммуносорбция), плазмоферез, гемофильтрация, фильтрационный плазмоферез, экстракорпоральная сорбция ксеноселезенкой, УФО крови и методы ВЛОК, а так же методы озонотерапии. Данные методы широко применяются в современной хирургии и способны оказывать лечебный эффект не только при иммунодепрессивных состояниях, но и при различного рода аутоиммунных поражениях.
Например, прочное место в предоперационной подготовке больных с тиреотоксикозом (особенно аутоиммунный тиреоидит Хашимото), наряду с традиционной терапией тиреостатиками, В- блокаторами, ГКС, седативными препаратами, заняла методика проведения плазмофереза. Данный метод особенно широко применяется при наличии часто встречающейся непереносимости тиреостатиков, либо при развитии нежелательных эффектов от их применения.
2) Фармакологические методы, основанные на применении иммунокорригирующих препаратов.
Иммунокорригирующие препараты делят на 3-и группы.
1) Иммунодепресанты. Препараты данной группы достаточно широко применяются в клинической медицине, хирургии и интенсивной терапии. Спектр применения их лежит от клинической онкологии до лечения широкого ряда заболеваний с аутоиммунным механизмом этиопатогенеза. В хирургии наиболее часто применение препаратов данной группы в трансплантологии (вполне обособленном разделе клинической медицины); в хирургии щитовидной железы, при лечении тяжелых панкреатитов.
Медицина критических состояний зачастую не может обойтись без соответствующей иммунокоррекции системы ПОН с учетом данных об эндотелиальной физиологии и роли индикаторов воспаления. Необходимо отметить, что зачастую эффекты, присущие препаратом данной группы, отчетливо прослеживаются даже там, где их не должно быть, и что составляет одни из аспектов проблемы ятрогении в современной медицине. Остальную же работу в плане иммуносупрессии зачастую грозит доделать сам операционный стресс, не спросив нашего желания.
2. Препараты заместительной иммунокорригирующей терапии – это применение различного рода вакцин и иммуноглобулинов, гипериммунной плазмы (антистафилококковой, антисинегнойной, антипротеиновой, противоклещевой и т.д.), трансфузии концентратов лимфоцитов, так называемые трансфузиологические методы коррекции. При сепсисе в клеточном иммунитете преобладает субпопуляция Т-супрессоров и снижение ИРИ. Меры должны быть направлены на восстановление соотношения Т-хелперов и Т-супрессоров.
Так как при сепсисе главное место пренадлежит иммуноглобулинам в процессах опсонизации и киллинга возбудителей инфекции, активации фагоцитоза и нейтрализации комплемента, то важно повысить титр иммуноглобулинов класса М и G, в целом предпринять заместительную или стимулирующую терапию В-лимфоцитов. Иммуноглобулины в организме выполняют одну из основных функций в процессах воспаления, нейтрализуя возбудителей инфекции. Кроме того, они являются связующим звеном между различными клетками. Именно иммуноглобулины M и G опсонируют инфекционных агентов, улучшают фагоцитоз и способствуют комплемент-опосредованному лизису микроорганизмов, уменьшают излишнюю секрецию провоспалительных цитокинов (TNF, IL-1, IL-6), нейтрализуют активированные факторы комплемента C3b и C4b.
Хорошо спланированные клинические исследования, проведенные Кохрейновской группой, доказали, что применение внутривенного иммуноглобулина, содержащего Ig G, в качестве иммунозаместительной терапии тяжелого сепсиса и септического шока уменьшает летальность (относительный риск = 0,73). Но наилучший эффект дало применение обогащенного иммуноглобулина («пентаглобин»), содержащего все важнейшие классы иммуноглобулинов: Ig G,Ig M, Ig A. Обогащенный иммуноглобулин в два раза снижал летальность больных сепсисом (относительный риск = 0,48). При этом, наилучшие результаты наблюдались у больных с тяжелым сепсисом (АПАСНЕ П – 20-25 баллов), а также в раннюю фазу септического шока («теплый шок»). Использовалась дозирование пентаглобина: 5 мл/кг массы тела в течение трех дней подряд со скоростью 28 мл/час.
Состав пентаглобина: Ig G – 76%, Ig M – 12%, Ig F – 12%. Более высокая активность пентаглобина, по сравнению с обычным иммуноглобулином, объясняется наличием в нем Ig M, имеющего пентамерную структуры и по своим способностям к опсонизации, нейтрализации токсинов, активации и регулированию системы комплемента превосходит Ig G в тысячи раз.
Клинические испытания пентаглобина у больных с нейтропенией, иммунологической анергией, неонатальным сепсисом, в профилактике полинейропатий показали высокую эффективность данного препарата.
Целесообразность применения иммуноглобулинов обуславливается ещё и тем, что они ограничивают избыточное действие провоспалительных цитокинов, повышают клиренс эндотоксинаи стафилакоккового суперантигена, устраняют анергию, усиливают эффект беталактамных антибиотиков. Эффективность внутривенных иммуноглобулинов, особенно «пентаглобина», реально доказана (категория доказательств А). Стандартная дозировка – 3-5 мл/кг в сутки в течение трех дней подряд.
Неспецифический иммунитет при сепсисе нарушается всегда, поэтому необходимо восстановить фагоцитарную активность макрофагов и нейтрофилов, снизить продукцию макрофагами провоспалительных цитокинов (ТNF, интерлейкина- IL-1), нейтрализовать мембраноразрушающие факторы комплемента (C5-9).
Цитокины синтезируются клетками многих типов (лимфоциты, нейтройфилы, макрофаги, эндотелиоциты и др.), и продуцируются в ответ на агрессивные внешние стимулы (инфекция, травма и т.д.). Цитокины повреждают метаболические и иммунорегуляторные функции организма, вплоть до «иммунного паралича».
Европейское исследование, осуществленное у 100 новорожденных детей, представило данные о снижении летальности у пациентов, получавших пентоксифиллин в дозе 5 мг/кг/час, в течение 6 часов, 6 дней. Объясняется этот эффект тем, что пентоксифиллин ингибирует фосфодиэстеразу и увеличивает содержание внутриклеточного ц-АМФ. В силу этого снижается синтез цитокинов, особенно TNF-a.
Кортикостероиды также блокируют синтез TNF и NO-синтетазы, через инактивацию ядерного фактора NF-kB, путем активации его ингибитора. Кроме того, применение кортикостероидов позволяет уменьшить дозу инотропных средств и добиться более ранней стабилизации гемодинамики у больных с септическим шоком.
В последние годы показал свою высокую эффективность «Ронколейкин» (интерлейкин-2 рекомбинантный, человеческий). Это структурный и функциональный аналог эндогеного человеческого интерлейкина-2. Этим объясняются его эффекты. Он восполняет дефицит эндогенного интерлейкина-2 и воспроизводит его действие. Взаимодействуя с рецепторами, индуцирует рост, дифференцировку и пролиферацию Т- и В-лимфоцитов, моноцитов, макрофагов, олигодендроглиальных клеток, эпидермальных клеток Лангерганса. Стимулирует цитолитическую активность натуральных киллеров и цитотоксических Т-лимфоцитов, вызывает образование лимфокинактивированных киллеров. Эти свойства ронколейкина и обеспечивают мощную иммунную защиту организма, причем не только антибактериальную, но и противовирусную и противогрибковую.
Использование ронколейкина в нашей клинике показало особую его эффективность при иммуносупрессии у ожоговых больных и генерализованных гнойно-септических состояниях. В отдельных случаях, особенно, у больных ограниченной местной инфекцией отмечались кратковременные озноб, гипертермия.
Имеющийся опыт использования Ронколейкина у онкологических больны, показал, что в раннем послеоперационном периоде характерны детоксикационные и иммунокоррегирующие действия препарата, позволяющие в 3 раза сократить частоту постхирургических инфекций у радикально оперированных онкологических больных («Ронколейкин в иммунопрафилактике постхирургических инфекций», Новосибирск, 2005 г).
Ронколейкин применяют с учетом противопоказаний – гиперчувствительность к компонентам препарата, аллергия, аутоиммунные заболевания, тяжелые сердечно-сосудистые заболевания, беременность.
Препарат применяют по следующей методике: содержимое ампулы медленно растворяют в 1,5-2 мл раствора хлористого натрия и полученный раствор переносят во флакон, содержащий 400 мл физиологического раствора. Для снижения биологической активности к раствору в зависимости от исходной дозы в ампуле (1 мл, 0,5 мг, или 0,25 мг) добавляют 10% раствор человеческого сывороточного альбумина (8, 6 или 4 мл соответственной). Приготавливая раствор, следует избегать пенообразования. Следует учитывать, что ронколейкин усиливает эффективность антидеприсантов, снотворных средств, нейроплегиков, антигистаминных, препаратов для наркоза, анальгетиков, алкоголя.
2) Иммуностимуляторы. Среди лекарственных препаратов усиливающих защитные свойства организма, широкое применение нашли пиримидиновые производные пентоксил, метилурацил, а так же нуклеинат натрия. Данные препараты обладают неспецифическим стимулирующим действием на иммунореактивную систему. Они стимулируют лейкопоэз, повышают фагоцитарную активность лейкоцитов, потенцируют действие антибиотиков, стимулируют репаративные раневые процессы.
Биогенные препараты: спленин, экстракт плаценты для инъекций, пирагенал, пирексаль, ацетоксан, продигиозан, сальмозан, зимозан. Данные препараты обладают так же мощным модулирующим влиянием на неспецифические звенья иммунной системы, что связано с присущей им адьювантной активностью.
Препараты избирательного «специфического» действия. Т-активин. Отечественный препарат, один из наиболее эффективных иммуностимуляторов, препарат полипептидной природы, выделенный из тимуса телят, представляет собой смесь полипептидов с молекулярной массой 1500-6000. Выход препарата из 1 кг тимуса телят составляет 100+22 мг с биологической активностью из расчета 5 мкг белка на 3х106 лимфоцитов. Следует отметить, что эффекты Т-активина на показатели иммунной системы зависят от характера исходных нарушений и по этому клиническое применение препарата нецелесообразно без детального иммунологического контроля.
В настоящее время активно изучается В-активин, относящийся к группе нейропептидов. Костно-мозговой регуляторный фактор открыт в лаборатории Р.В. Петрова в 70-х годах. В-активин представляет собой полипептид, продуцируемый клетками костного мозга без антигенной и митогенной стимуляции. Важнейший эффект В-активина – 2-х, 3-х кратная стимуляция антитела продукции в эффекторной стадии гуморального звена иммунного ответа. Препарат имеет низкую молекулярную массу, слабо иммунногенен, действует через барьер гистосовместимости, может быть оттестирован in vitro и in vivo.
Иммунокорригирующие свойства синтетического препарата с антигельминтным эффектом левамизола (декариса) были описаны еще в 1971 году G.Renoux и M.Renoux. Левамизола гидрохлорид – производное имидозола, легко растворимое в воде вещество с молекулярной массой 24,075. Он стабилен в кислых растворах, гидрализуется в щелочных. Левамизол усиливает поступление кальция в клетки, ингибирует щелочную фосфатазу, активирует фосфодиэстеразу. Он влияет на внутриклеточную концентрацию гуанидинмонофосфата (цГМФ), увеличивая ее, и снижает концентрацию цАМФ. Левамизол быстро всасывается при приеме per os или с места инъекции и хорошо проникает во все ткани.
Работы по изучению механизмов действия препарата на иммунитет выявили преимущественное его влияние на иммунокомпетентные клетки со сниженными или утраченными функциями. Левамизол усиливает ослабленную фагоцитарную активность моноцитов и нейтрофилов и не влияет на фагоциты с сохраненной поглотительной функцией. Полагают, что данный эффект левамизола связан с активацией мембранных рецепторов к Fc-фрагментам IgG1 и IgG3.
Одновременно с этим наблюдается увеличение митохондрий фагоцитов, вакуолизация цитоплазмы, происходит усиление хемотаксиса и свободной миграции нейтрофилов. Под влиянием левамизола усиливается супрессорная и киллерная функции лимфоцитов, нарастает продукция лимфокинов. Вероятно, левамизол существенно не изменяет уровень иммуноглобулинов и продукцию специфических антител. Действие левамизола на антителогенез может быть опосредованно регуляторным влиянием Т-клеток и фагоцитов.
Иммунокорригирующие свойства левамизола послужили основанием для его применения при широком спектре заболеваний, сопровождающихся нарушениями клеточного иммунитета. Однако особенности механизмов воздействия левамизола на иммунную систему таят в себе возможности возникновения нежелательных опасных эффектов. Необходим детальный иммунологический контроль, существует опасность развития лейкопении и агранулоцитоза.
Полиоксидоний. Отечественный синтетический препарат, является высокоэффективным активатором иммунитета с выраженным дезинтоксикационным действием. Он активирует фагоцитирующие клетки, естественные киллеры, стимулирует антителогенез, обладает цитопротекторным действием в отношении токсического влияния многих веществ, в том числе лекарств, снижая их токсичность.
Может безопасно применяться у больных с локальными и генерализованными формами гнойно-септических заболеваний, при различных токсико-аллергических, в т.ч. медикаментозных реакциях. Обладает тормозящим эффектом в отношении опухолевого роста.
Следует отметить, что практически все применяемые в настоящее время методы иммунокорригирующей терапии имеют существенные моменты, ограничивающие их применение в клинике. Так, проведение методов эфферентной терапии весьма эффективно и действенно, однако, требует значительных материальных затрат, наличия специальной аппаратуры и расходного материала, подготовленного персонала и больших затрат рабочего времени, что не всегда желательно, с учетом анализа «стоимость – эффективность».
Кроме того, существуют медицинские противопоказания к применению данной категории методов. Так, противопоказания к применению плазмофереза можно суммировать следующим образом:
- анемии любого генеза,
- гипотония и некоррегированная гиповолемия,
- патологическая кровоточивость,
- наличие тромбопении и лейкопении,
- функциональная неполноценность любого звена гемостаза,
- выраженный атеросклероз,
- амилоидоз.
Применение данного метода противопоказано так же при выраженной артериальной гипертонии (систолическое артериальное давление 200 мм Н2О).
Среди противопоказаний к применению гемосорбции можно выделить следующее:
- нестабильная гемодинамика, гиповолемия, артериальная гипотония,
- кардиоваскулярная недостаточность,
- тромбогеморрагический синдром, выраженная функциональная неполноценность системы гемостаза,
- кровотечение, при наличии потенциального источника – эрозии, язвы и т.д.,
- крайне тяжелое агональное состояние.
При применении УФО крови в больших экспозиционных дозах, а так же длительном курсовом применении, может развиваться гемолиз эритроцитов, а облученная кровь может приобретать канцерогенные свойства.
Более того, может оказаться не желательной проводимая медикаментозная подготовка перед применением данных методов. Например, премедикация гепарином, ГКС может вызвать усиление синдрома иммунодепрессии. Заместительная терапия, осуществляемая трансфузионными средствами, например, при проведении процедуры плазмофереза, может существенно ограничить применение данного метода в силу:
1. дефицита и дороговизны препаратов и компонентов крови (плазма, альбумин, протеин),
2. из-за опасности развития иммунологического конфликта при переливании донорской плазмы,
3. в виду опасности передачи через кровь ряда вирусных и бактериальных инфекций, в первую очередь, вирусов гепатита В, дельта, С, а так же ВИЧ.
Кроме того, применение трансфузиологических методов невозможно у ряда больных по морально-этическим аспектам. Например, у пациентов из широко распространенной во всем мире религиозной организации Свидетелей Иеговы, численность членов которой продолжает расти и в нашей стране. Кроме того, у данной группы пациентов могут возникнуть проблемы с клиническим применением не только главных компонентов крови, но так же альбуминов, иммуноглобулинов, факторов свертывания крови. Вопрос об их применении должен быть предварительно обсужден.
Применение биогенных стимуляторов из группы липополисахаридов ограничено в остром периоде инфекционного заболевания ввиду опасности нарастания эндотоксикоза, противопоказано при часто выявляемой повышенной индивидуальной чувствительности, при общесоматической тяжести состояния, наличии сопутствующей патологии в виде клинически значимой сердечной и дыхательной недостаточности.
Применение химиотерапевтических иммуномодулирующих препаратов типа левамизола, а так же различных медиаторов и гормонов-регуляторов иммунной системы должно проводиться после тщательного анализа исходных нарушений иммунитета, желателен контроль иммунного статуса в процессе лечения. Так, эффект действия таких препаратов как Т-активин, диуцифон, левамизол и время проявления их эффектов различны при иммунопатологии у больных с хирургическими заболеваниями. Максимальное и быстро проявляющееся действие показывает Т-активин при тяжелой степени вторичного иммунодефицита.
Диуцифон дает достаточно высокий пролонгированный иммуностимулирующий эффект, но он проявляется в более поздние сроки. Левамизол эффективен у больных лишь с иммунодефицитом средней степени, не оказывая действия у больных с тяжелым дефектом иммунитета. Избирательное воздействие данных препаратов, без детализации «исходной» поломки какого-либо звена столь сложной системы как иммунная, чревато дальнейшим углублением дисбаланса и развитием нарастающего синдрома иммунодепрессии.
Таким образом, имеется насущная необходимость в разработке и изучении новых методов коррекции иммунитета.
В течение ряда лет на кафедре анестезиологии-реаниматологии ФУВ КрасГМА изучалось влияние длительной антистрессорной терапии ганглиоблокаторами и адренолитиками на иммунитет хирургических больных. Известно, что изменения иммунитета под влиянием операции и операционного стресса «перекрывают» любые эффекты анестетиков. В настоящее время, безусловно, доказан иммунодепрессивный эффект операционного стресса, что дает теоретическое обоснование иммунокорригирующего действия длительной антистрессорной терапии (ДАСТ) адреноганлиолитиками у оперированных больных.
Практические проявления положительного влияния ДАСТ на иммунореактивные силы организма возникли с началом клинического применения этого метода. Это нашло отражение в уменьшении числа послеоперационных инфекционных осложнений, раневых гнойных осложнений, гнойно-септических заболеваний, пневмоний и др. в послеоперационном периоде у больных, получавших адреноганглиолитики по методике проф. Назарова И.П. При анализе 500 историй болезни обнаружено общее снижение числа гнойно-инфекционных осложнений в 2,5 раза.
В процессе изучения влияния ДАСТ, было выявлено положительное влияние на механизмы неспецифического иммунитета. Это может быть связано с присущим методу комплексным положительным действием на основные системы гомеостаза организма. В первую очередь с улучшением системной и органной гемодинамики, микроциркуляции, нормализации функции печени и почек, кислотно-щелочного и электролитного состояния, улучшения кислородного баланса и эндокринного статуса организма. Так же было выявлено оптимизирующее влияние данного метода на показатели клеточного и гуморального иммунитета.
Все выше изложенное позволяет считать адреноганглиоплегию эффективным и действенным методом коррекции нарушенного иммунного гомеостаза в результате стрессорных воздействий (причем не только хирургического плана).
Однако, применение данного метода не должно противопоставляться традиционным способам иммунокоррекции. Гармоничное, адекватное, сложившиеся в конкретной клинической ситуации сочетание методов иммунокорригирующей терапии послужит залогом успешного лечения.
В начало 1-й главы Содержание монографии
ЛИТЕРАТУРА
1. Абидова С.С., Хорошев В.А., Леонов Ф.В., «Многофункциональная характеристика митохондрий сердца в условиях адренергической стимуляции и блокады при кетаминовой анестезии», Анест. и реаниматология- 1990г. –№6. С.12-15.
2. Авакаян О.М. «Симпитоадреналовая система», Л.: Наука, 1997-с.184.
3. Авруцкий М.Л., Катковский Д.Г., Мусихин Л.В. и др. «Использование внутривенного низкоинтенсивного лазерного облучения крови в общем комплексе анестезиологической защиты больных от хирургического стресса»., Анестез. и реаниматология. – 1991- №2 – с.3-6.
4. Агеев Н.Л., Шамрай Н.А., Овечкин А.В. и др. «Ронколейкин в лечении больных с гнойно-хирургической патологией: предваарительные результаты рандомизированных, двойных-слепых, плацебоконтролируемых клинических испытаний», Мед.иммунология, 2001г.:т.3,32, с.301.
5. Адо А.Д., Ишимова Л.М. «Патологическая физиология», М.: Медицина – 1980г. – с.519.
6. Андреев Ю.В., Цимболов С.Г.,Веденина И.В. «Влияние некоторых видов общей анестезии на сердечно –сосудистую систему у хирургических больных пожилого и старческого возраста», Анест. и реаниматология – 1988г. -№6 – с.3.
7. Аргенгауз Н.М. «Анестезиологическое обеспечение больных с сопутствующим сахарным диабетом», Анестез. и реаниматология – 1987г. – №3- с.63-70.
8. Аркатов В.А., Вартагов В.Я., «Цели, компоненты и критерии адекватности премедикации», Анестез. и реаниматология – 1986г. – №3-с.74-78.
9. Аркатов В.А., Короткоручко А.А. «Сердечно-сосудистая система и адренергическое торможение», Анестез. и реаниматология- 1986г. -№5-с.70-74.
10. Азаров В.И.»Ганглионарная блокада во время операции и анестезии», Кр-к: Из-во Красноярского университета, 1987г., – с.160.
11. Ашипов В.И., Серебряная Н.Б., Хубулава Г.Г. и др. «Изменения иммунологических параметров у кардиохирургических пациентов при проведении терапии препаратом Ронколейкин», Мед.иммунология,-1999г. : т.1, №3-4,с.114.
12. Ашрафов Р.А., Давыдов М.И. «Послеоперационный перитонит : диагностика и хирургическое лечение», Вестник хирургии им. И.И. Грекова, т.159- №5 – с.114-117.
13. Балич Э.Я., Зигмунд В.А., Сойфер В.А., Рзянина Л.Г. и др. «Оценка операционно-анестезиологического стресса при кесаревом сечении с помощью исследования гипофизарно-надпочечниковой системы», А.иР. – 1990г. -№1 с.28-30.
14. Балицкий К.П., Шмалько Ю.П. «Стресс и опухолевый процесс», Экспериментальная онкология – 1983г.- №1 – с. 7-13.
15. Басек Т.С., «Предоперационная иммунокоррекция рекомбинантными интерлейкином-2 (ронколейкин) больных прогрессирующим фиброзно-кавернозным туберкулезом легких», С.П.б 2001г., дис. к.м.н.
16. Баркаган З.С. «Геморрагические заболевания и синдромы.» – М.: Медицина, 1988г.
17. Бару А.М. «Исследование катехоламинов в моче у человека», Биохимия – 1962г. – т.27, №2 – с.260-267.
18. Бебуришвилли А.Г., Пугачева Л.Л., Гольбрайх В.А. и др. «Иммунные нарушения и их коррекция при остром панкреатите и перитоните», Хирургия – 1992г. – №7 – с.13-16.
19. БелобородовВ.Б. «Проблема нозокомиальных инфекций в отделениях реанимации интенсивной терапии и роль карбипенемов», Клин. Фармакология и терапия – 1998г. -№7-с. 13-16.
20. Белобородов В.Б. «Сепсис», Методические рекомендации, М.: 2000-с.13.
21. Белокуров Ю.Н., ГраменицкийА.Б., Молодкин В.Н. «Сепсис», М.: Медицина, 1983г. – с.127.
22. Брискин Б.С., Савченко З.И.. Хачатрян И.Н. «Диагностика иммунной недостаточности и ее коррекция при гнойной инфекции брюшной полости», кл. медицина- 1989г. – 310 – с.118-132.
23. Брюс Л.Д. «Угнетение иммунитета», м.6 медицина – 1985- т.№2 – с.115-129.
24. Бубнова Н.А., Анкичиц Л.Г., Чааенко В.В. и др. «Современные особенности хирургического сепсиса», Материалы научно-практической конференции «Гнойные заболевания и инфекционные осложнения в хирургии», С.П.б. –1997г. –с.42-43.
25. Бубнова Н.А., Петров С.В., Иванова Г.Г. и др. «Роль ронолейкина (нитерлейкина-2) в лечении перитонита», Современная многопрофильная клиническая больница: проблемы и перспективы, -С.П.б – 1995г. – с.35-36.
26. Бубнова Н.А., Петров С.В., тонэ Р.В. и др. «Эндолимфатическая терапия с коррекцией лимфотока и иммуностимуляция в лечении перитонита», Актуальные вопросы лечения желудочно-кишечных кровотечений и перитонита», С.П.б. – 1995г. – с.119-120.
27. Бутаков А.А., Щельцына ТЛ., Патютко М.Ю. «Сравнительная оценка иммуномодулирующей активности отечественных рекомбинантных цитокиновых препаратов : дрожжевого интерлейкина-2 человека (ронолейкин) и а-интерферона (реальдерон), Иммунология – 1996г. – №5 – с.41-43.
28. Булыгин Г.В., Камзалакова Н.И., Андрейченков А.В. «Метаболические основы регуляции иммунного ответа» Новосибирск-1999г. –с.344.
29. Вейсс Ч., Антони Г., Вицлеб Э. и др. «Физиология человека» в 4 томах Т.З. перевод с английского м.: Мир, 1986г. – с. 286.
30. Винник Ю.С. «Применение электрохимических методов при острых панкреатитах», м.: из-во «Растр» . –2000г. с.156.
31. Гаин Ю.Н., Леонович С.И., Завада Н.В. и др. Иммунный статус при перитоните и пути его патогенетической коррекции./Рук-во для врачей.,- Минск., 2001.
32. Гельфанд Б.Р., Гологорский В.А., Белоцерковский Б.З. и соавт. «Нозокомиальная пневмония , связанная с искусственной вентиляцей легких (н.п. ивл.) у хирургических больных», Метод. руководство москва, 2000г., с.43.
33. Гринев М.В., громов Н.Н., Комраков В.Е. «Хирургический сепсис» С.П.б.,М. 2001- с. 350.
34. Дреслер К. Иммунология: словарь.пер. с нем. Киев-1988.-с.224.
35. Залесков В.М. Достижения в исследовании физиологии и метаболизма фагоцитов. Журнал Микробиол., эпидемиол. и иммунол.- 1985- №12.- с.85-92.
36. Иммунология: в 3 томах. т. 3. пер.с англ. под ред. У. Пола.- М.: Мир, 1987-1989. – с.256.
37. Кожевников В.С., Волчик И.А. Функциональная активность субклассов т-лимфоцитов и их роль в патогенезе вторичных иммунодефицитов. Под ред. В.П. Лозового. –Новосибирск . 1984- с.11-16.
38. Костюченко А.Л., Ронколейкин и иммунокоррекция в лечении сепсиса С.П.б., 2000.- с.11.
39. Лебедев В.В., Шелепова Т.М., Степанов О.Л. и др. «Иммунофан – регуляторный пептид в терапии инфекционных и неинфекционных болезней», М:Праминко, 1998 – с.15-17.
40. Лепахин В.К., Белоусов Ю.Б., Моисеев В.С. «Клиническая фармакология с международной номенклатурой лекарств», М: Медицина, 1988 – с.445.
41. Лисун И.И., Попова Е.А., Алимов А.Д. и др. «Роль экстра корпор. иммунокоррекции в интенсивной терапии при инфекционных заболеваниях» , в сборнике «Современные проблемы Анестезиологии и Интенсивной терапии», Кр-к, 2002г. – с.185.
42. Лисандер Б. «Сравнительная оценка разных методов сбережения крови в хирургии», АиР – 1999г. – прил. «Альтернативы переливанию крови в хирургии», с. 81.
43. Лихванцева В.Г., Смирнов Н.Н., Летягина О.В. «Неспецифическая иммунотерапия как средство замедления скорости метастазирования у больных меланомой», Матер. IV Всероссийской конференции «Паллиат. Помощь в онкологии». «Паллиат. Медицина и реабилитация», 1999г. – № 2 – с.56-57.
44. Лозовой В.П., Кожевников В.С., Набиулмян Р.Р. «Патогенез некоторых форм иммунодефицитов: проблема дмагноза и терапии», «Иммунодефициты и аллергология: Тез.докл. (Под ред. Р.В.Петрова, М:1986г. – с.-159).
45. Лопаткин Н.А., Лопухин Ю.М. «Эфферентные методы в медицине», М:Медицина, 1989г. – с.352.
46. Лувсан Г. «Очерки методов восточной рефлексотерапии», Новосибирск:: Наука, 1991г.- с.432.
47. Лужников Е.А., Гольфарб Ю.С., Ястребова Е.В. и др. «Влияние детоксикационной гемосорбционной гемосорбции и физиотерапии на иммуный статус организма при острых экзогенных отравлениях», АиР – 1990г.- № 4-с.10-13.
48. Лян Н.В., Тогайбаев А.А. «Применение гангинометиков онкологическим больным при операциях и в биопсойном послеоперационном периоде», Актуальные проблемы онкологии и медицинской радиологии» – Минск, 1970г. – с.423-426.
49. Лян Н.В., Смольников Е.С. «Влияние нейровегетативного торможения на иммунологические показатели онкохирургических больных», АиР –1986г. – № 3 – с.27-29.
50. Лян Н.В., Евтюхин А.И. «Анестезия и опухолевый процесс», Томск, 1992г. – с.-189.
51. Макаренко Ю.А., Фролов Е.П. «Иммунологические применения в условиях стресса», 23-е совещание по пробл. Высшей нервной деятельности: Матер. – Горький, 1972г. – с.73-74.
52. Макарова Л.Д., Гриненко Т.Ф., Соколова Н.П. «Влияние нейролептаналгезии на актуальность симпато-адреналов. С-мы и генетику», АиР – 1977 – № 1- с.47-51.
53. Мальцева М.А. «Применение в/венного лазерного облучения крови в сочетании со стресс-протекторами и адептогенными препаратами в комплексной терапии ожоговой болезни», Автореф дисс..канд. мед.наук, Кр-к, 1994г. –с.29.
54. Малышев Ю.П., Заболоцких И.Б. «Оценка эффективности премедекации методом олегаметрии», АиР.- 1990г. – № 6 – с.20-22.
55. Марук М.В., Борзенко В.Г., Сорокин В.А. «Изменение иммунологических показателей у больных в предоперационном периоде», IV съезд анестезиологов и реанимаматологов УССР: Матер. – Днепропетровск – 1984г. – с.245.
56. Марочков А.В., Доронин В.А., Кравцов И.Н. «Осложнения при ультрафиолоетовм облучении крови», АиР – 1990г. – № 4 – с.55.
57. Можаев Г.А., Спицин О.Н., Копейка Н.И. «Показатели иммунной реактивности в оценке методов общей анестезии», III Всесоюзный съезд анест. И реаниматологов : Матер. – Рига, 1983г. – с.57.
58. Морозов И.С. «Стресс – протекторный эффект диазепама и его комбинации с адренергическими и дофалипергическими в-ми у крыс по тесту опер.деятельности», Фармакол. И токсикол. – 1980г. – № 5 – с.-540-543.
59. Назаров И.П. «Состояние некоторых нейроэндокринных систем у больных в операционном и послеоперационном периоде в условиях продл. Ганглиоонарной блокадой с нормотонией», АиР – 1981г. – № 5 – с.17-21.
60. Назаров И.П. «Продленная гангиноплегия в анестезиологии и хирургии», Монография, Кр-к, 1999г. – с.414.
61. Назаров И.П., Гололобов В.Т., Попов А.А., Инжутова И.Г. «Премедекация в анестезиологии» : монография Кр-к, 1999г. –с.157.
62. Назаров И.П., Винник Ю.С., Колегова Ж.Н. «Интенсивная терапия термической травмы»: монография (Красноярского гос.ун-т Красноярск, 2000г. – с.- 364 .
63. Назаров И.П., Волошенко Е.В., Островский Д.В. и др. «Антистрессорная защита в анестезиологии и хирургии», Монография, Красноярск, НПЦКГТУ, 2000г. – с.252.
64. Назаров И.П., Волошенко Е.В., Островский Д.В., Пругов П.В. «Стресспротекция в анестезиологии»: монография, Омск, 2002г. – с.364.
65. Островский Д.В. «Влияние адреноганглиолитиков и клофелина на гемодинамику и волемию оперир больных», дисс. канд. Мед. наук, Кр-к, 1994г. – с.166.
66. Орлов А.Н., Панкратов П.А., Иовщик В.И. «Примение умеренной продленной ганглитегии во время операции и в послеоперационном периоде», АиР – 1985г. – № 2 – с.58-62.
67. Орлов А.Н. «Аппендикулярный инфильтрат», Кр-к, 1998г. – с.29.
68. Орлов А.И. «Дренирование и томпонирование бр.полости», Кр-к, 2000г.
69. Павловский М.П., Орел Г.Л. «Влияние излучения гелей-неонового лазера на перикисное окисление липидов сыворотки крови в эксперименте», Действие низкоэнергетического лазерного излучения на кровь : Сб. науч.тр. М., 1989г. – с.35.
70. Сапин М.Р., Этинген Л.Е. Иммунная система человека.- М.: Медицина.- 1996.
71. Шалимов А.А., Шифрин Г.А. Современные методы ганглиоплегии в хирургии и анестезиологии. Киев: Наукова думка, 1975 – с.210.
72. 72. Шалимов А.А., Гуляев Г.В., Шифрин Г.А. Реакция кровообращения на операционную травму. Киев: Наукова думка, 1977.-с.160.
73. 73. Шалимов А.А., Шапошников В.И., Пинчук М.П. Острый перитонит. Киев: Наукова думка, 1981.-с.287.
74. 74. Шаляпина В.Г., Ракитская В.В., Абрамченко В.В. Адрепергическая инпервация матки.- Л.: Наука, 1988.-с.143.
75. 75. Шанин Ю. Н., Костюченко А.Л., Тищенко М.И. Функциональные взаимосвязи гемодинамических реакций и активности гипоталамогипофизарио-адреналовой системы при операциях на легких. // А.и Р.- 1978.-№ 1-с.41-45.
76. 76. Шапошников В.И. Активное дренирование брюшной полости при распространенном гнойном перитоните. // Вестн. хир. ин. И. И. Грекова, 2000-т.159, № 6.- с.70-72.
77. Шевченко Ю.Л., Шихверднев Н.Н., Хубулава Г.П. Хирургические аспекты антогенного сепсиса. // VII Всерос. съезд хирургов, Краснодар, 1995.-Тез. Докл.-с.566-567.
78. Шифрин Г.А., Смирнова Л.М., Бабенко В.И. Операционная травма и адекватность анестезиологического обеспечения. // Клин. Хирургия,1988. № 12.-с.45-48.
79. Эверли Дж. С., Розенфельд Р. Стресс – природа и лечение: Пер. с англ. М.: Медицина – 1985.-с. 224.
80. Южаков С. Д. Бета- адреноблокирующие средства. // Хим. фарм.журн.-1980.-т.14-№ 3, с.18-33.
81. Ярилин А.А. Чувствительность Т- мин-фоцитов человека к теофилину // Клеточные факторы регуляции иммуногенеза. Новосибирск.- 1985. с. 24-39.
82. Ярилин А.А. Основы иммунологии М: Медицина, 1999.-с.608.
83. Аbraham E.P. The nature of antigens and antibodies. In vol.General Patholody. Ed. Lloye-Luke, London, 1970.
84. Аlexander Y. W. Ewergring concepts in the control of surgical infections. Surgey.-1974.-№ 6-р. 934-946.
85. Akihide O.R., Abergel., UittoY. Laser modulation of human immune system: ingibition of Lymphocyte proliferation by a gallium-arsenide Laser af Low energy. Laser Surg. Med.-1987.-v.7, № 2-р. 199-201.
86. Аtkinson Y.P., Frank M. Complement. In Clinicol Immunology, ed. by C.W. Parker., W.B. Saunders, Philadelphia, 1980-p. 219-271.
87. Bone R.C. Gram-negative sepsis: a dilemma of modern medicine. Clin. Microb. Rev.-1993.-v.6; № 1.-p.57-68.
88. Cascorbi H.F. Effect of anesthetics on the immune system. Int. Anesth. Clin.-1981.№ 4.-p. 69-75.
89. Christou N. V., Mannick Y.A., West M.A., Kasper D. L. Lymphocyte macrophage interactions in the response to surgical infections. Arch. Surg.-1987.-V.122., № 2-р.239-251.
90. Сohen Y., Glanser M.P, Septicchock treatment. Lancet.-1991.-vol.338:sept.21-p.736-739.
91. Dowd P.S., Heately R.V. Effect ofnutrition deficiency on the immunity // Clin Sci – 1984 – v.66 № 3, p.-241-248.
92. Felice G.A., Weiler M.D., Hydhes R.A., Gerdinq D.N. Nosocomial febrile illnesses in patients on an internal meadicine service // Arch. Intern. Med. – 1989 –v.249 – p.319 – 324.
93. Freishlag I, Busuttil R.W. The value jf postoperative fever evaluation // Surqery – 1983 – v.94 – p.358-363.
94. Glauser M.P., Zannet G., Baumgatner I., Cohen I., Septic shock: pathogenesis // Lancet. – 1991 – Vol 338:sept.2.1. – p.732-736.
95. Gross P.A., Barret T.L., Delliger E.P. etal. Quality standard for treatment jf bacteremia // Clin. Infect. Dis. – 1994; 18 – p.428-430.
96. Heicappll R., Koenig H., Koeng U. etal. Innfluense of combined inhalation anesthesia and /or operative tranme on immunoresponsiveness of halotane.
97. 1 6 Congressanest-London – 1982-p.383.
98. Heidecke C.D., Weighardt H., Hensler Tetal Immyne paralysis of T- Lymphocytes and monocytes in postoperative abdominalsepsis. Correlathion of immyne function with survival. // Chirurg-2000-v l 71, №2 –p. 159-165.
99. Henderson B., Poole S., Wilson M. Bacterial Modulins: a novel class of virulence factors with cause hast fissne patology by inducig cytokine syntesis. // Microb. Rev.- 1996.- v.60, №2-р. 316-341.
100. Ibrahim E.H., Sherman G., Ward Setal. The influence of inadeguate antimicrobial treatment of bloodstream mfections on patient ontcjmes in the icusetting // Chest.-2000; 118 (1)-p. 146-155.
101. Yondal M. S.R.B.G. rosetteformation as a human T-lymphocyte marker. // Scand. Y. Immynol.-1986.-v 5, № 3 (sapp.1,5)- p. 69-76.
102. Yoyce Y.T., Roizen M.F., Eger E. I. Effect of thiopental induction of sympathetic activity // Anesthesilogy – 1983. v 59, № 1. – p19-22.
103. Kargel W, Linde Y.v.d. Der sogenannte Maskellckenilenseine selfence Heusursache m Evwachsenenalter. // Lb. Chirurg.-1986.-v.111., № 6.- р.351-354.
104. Klebanoff S.I. Antimicrobial mechanisms in neutrophilic polymorphonuclear leukocytes. // Sem. Heap.- 1975. – v.12.-p.117-142.
105. Levis R.T., Klein H. Riskfactors in pjst-operativesepsis: significance jf perioperative Lymphocytopenia. // Y. Sarg. Res.-1979.- № 26.-p.363-371.
106. Lmatibul S., Shore A., Dosch H.M. Theophylline modulation of E-rosette formation: an indicator of T-cell maturation. // Clin. Exp. Immynol.-1978.-v.33, №3.-p.503-513.
107. Mainons M. R., Deiteh E.A. Nutrition and infection. // Surg. Clin. North. Am.- 1994.-v.74, № 3.-p.659-676.
108. Marchalonis Y.Y. Lymphocyte surface immunoglobulins. // Seience.-1975.-v.190.-p.20-31.
109. Meakins Y.L. The surgical intensive care unit: current concepts in infection // Surg. Clin. Amer.- 1980.- v.60.-p.177.
110. Munro A.Y., Taussing M. T. Two genes in the mayor histocompatibility complex control immune response. // Nature.- 1975.-v.256.-h.103-106.
111. Napolitano L.M., Campbell C. Polymicrobial sepsis following trauma inhibits interlenkin-10 secretion and lymphocyte proliferation. // Y. Trauma.- 1995.- v.39., № 1.-p.104-110.
112. Nelson C. Y., Dykstra L. A., Lysle D.T. Comparison of the time course of morphine^s analgesic and immunologic effects. // Anesth. Analg.- 1997.- v.85, № 3.- p.620-626.
113. Oyma T. Endocrine responses to anaesthetic agents. // Brit. Y. Anaesth.- 1973.-v.45,3.-p.276-281.
114. Salo M. Effects of anaesthetic. Trase substanse, premedication, anaesthesia and surgery on immune responses. // A. Clinical and Experimental Study.// Turku.- 1978.-p.113-117.
115. Shukla V.K., Roy S.K., Kumau Y. etal. Correlation of immune and nutritional status with wound complications in patients u ndergoing abdominal surgery. // Amer. Surg.-1985.- v.51, № 8-р.442-445.
116. Schuman B.M., Beckman Y.W., Tedesco F.Y. etal. Complications of endoscopic inyection selerotherapy: a review. // Amer. Y. Gastoenterol.- 1987.-v.82, № 9.- p.823-830.
117. Stillwell M., Caplan E.S. The septic multiple-trauta patient. // Crit. Care Clin.-1988.-v.4.-p.345-373.
118. Pastores S.M., Katz D.P., Kvetan V. Splanchnic ischemia and gut mucosal iniury in sepsis and the multiple organ dysfunction syndrome. // Am. Y. Gastroenterol .- 1996.-v.91, № 9.-p.1697-1710.
119. Polliak A., Lampen N., Clarkson B.D., De Harven E. etal. Identification of human B and T lymphocyte by scanning electron microscopy. // Y. exp. Med.- 1973-v.182-h.287-291.
120. Prisco B., Forestieri P., Ouarto G. etal. La peritonite batterica secondaria: attualita diagnostica e terapeutica. // Y. Chir.-1993.-v.14., № 7- p.390-396.
121. Reinhers E.L., Schlossman C.F. The differentiation and function of human T- lymphocytes. // Cell.-1980.- v.19., № 4-p.82.
122. Rogers A.E., Newberne P. M. Nutrition and immunological responses. // Cancer Detect.-1987.-Suppl.1.-p.-1-14.
123. Takagi Y., Okada A., Itakura T., Kawashama Y. Clinical studies on zinc metabolism during total parenteral nutrition os related to zinc deficiency.
124. // Y.P.E.N.- 1986.-v.10.-p.195-201.
125. Tseng C.C., Green R.M., Burke S.K. etal. Bacteremia after endoscopic band
126. ligation of esophageal varices. // Gastrointest. Endosc.-1992-v.38, № 3-p.336-337.
127. Unanue E.R. The regulatory role of macrophages in antigenic stimulation.
128. // Advanc. Immynol.-1972.-v.15-p.95-117.